В отдалении хлопнула дверца, и Николин повернул на звук голову. Возле машины мелькнула неясная тень, тут же материализовавшаяся в ярком конусе фар в фигуру Виталика. Тот остановился на границе света и тьмы, напряженно вглядываясь в темноту у обочины, пытаясь разобрать кто есть кто. Пока перед ним мельтешило лишь два светлых пятна — к счастью, или к сожалению, на молодых хозяевах казино были рубашки одинаковых бледных тонов.
— Тимофей Алексеевич, — негромко позвал водитель, одной рукой автоматически вытаскивая пистолет из кобуры на поясе.
— С*ка! — с хрипом прокашлялся Матюшин. — Убей его, Виталик, — прошептал из последних сил.
— Да ну, на хрен! — слыша его, обалдел Илья и, скорее неосознанно, чисто интуитивно выбросил руку с пистолетом вперед. Грохнул выстрел. Виталик упал как человечек в тире — раз, и нет его.
С трудом встав на дрожащие ноги, Николин, запинаясь, поплелся в сторону тихо постанывающего брата. Тот, видимо, неслабо приложился головой о землю и совсем обессилел, но по-прежнему исходил непонятной ненавистью в сторону родственника.
— Тебя все равно убьют, — зло прошептал он покачивающемуся над ним Илье. — Люди моего отца едут следом и знают, куда мы направляемся. Они будут здесь с минуты на минуту.
Николин невольно обернулся. Как будто в подтверждение слов Тимофея, в самом конце пустой дороги зажегся свет фар. Не факт, что это Матюшинская подмога, но оставаться и проверять это Илья не собирался. Подняв пистолет, он нетвердой рукой прицелился в голову своего вчерашнего друга.
— Мы еще посмотрим, кто кого, — с пьяной уверенностью прошипел он и нажал на курок, только от выстрела его почему-то бросило вперед, а в плече нещадно зажгло.
Ткнувшись лицом в холодную траву, Илья на минуту потерял ориентацию в пространстве. Он тряхнул головой раз, другой, медленно сел на колени, потянулся рукой к тому месту, где было нестерпимо больно. Ладонь тут же нащупала влажную ткань рубашки, а в самой середине мокрого пятна, в самой сердцевине боли, маленькую, аккуратную ранку. Кто же его так? По-предательски, со спины...
Подхватив выпавший из рук пистолет, превозмогая боль, Илья все же сумел повернуться в сторону машины. На темном асфальте, истекая кровью, исходя предсмертными хрипами, распластался Виталик, личный шофер и охранник Тимофея. Ослабевшая рука, за секунду до этого сжимавшая пистолет, теперь слепо шарила по асфальту в поисках сулившего спасение металла. Глаза, из которых понемногу испарялась жизнь, настороженно следили за приближением Николина.
— Что ж ты, с*ка, в спину-то? — с горьким укором спросил Илья и снова поднял оружие. В этот раз он не промахнулся.
Глава 4
Нужно было бежать...
Разыгравшаяся на глазах девушки сцена была похожа на кадры из какого-то жуткого боевика. Ночь, темнота. Два луча света, выхватывающие из тьмы дрожащую в воздухе пыль. Хаотично двигающиеся в сумраке и орущие злыми голосами мужские фигуры. Топот, всхрапы, отзвуки драки, заставляющие ее нервно вздрагивать на заднем сиденье дорогого авто, с каждым новым звуком загоняющие ее все дальше в угол. Когда загремели выстрелы, она сжалась в комок, совсем прибилась к двери.
Дрожа всем телом, в полубеспамятстве, ведомая лишь инстинктом выжить Алена дернула за ручку на дверце и буквально вывалилась из машины. Ватные ноги подкосились, и как-то запоздало, отдаленно мозг обожгла боль от ушибленных коленей и локтей. Диким, затравленным взглядом, толком не понимая, что видит перед собой, она испуганно озиралась вокруг. Слева и справа от нее нескончаемой лентой вилась пустынная трасса, закованная в кандалы тусклых фонарей, прямо перед глазами, докуда хватало взгляда, тянулся темный, отталкивающий свой мрачностью, лес. И вместо того чтобы бежать хоть куда-то, хотя бы во тьму этого страшного, глубокого леса, Алена так и осталась сидеть на холодной сырой земле, поджав под себя ноги, тихо поскуливая, обреченно ожидая, когда же настанет ее черед.
В наступившей внезапно тишине она вдруг отчетливо услышала мягкие шаги, направляющиеся в ее сторону. Забившись куда-то под колесо, она до боли в глазах всматривалась в дрожащую, вибрирующую от зловещих шагов темноту. Как демон, восставший из ада, в круге света материализовался тот, кто весь вечер, насмехаясь, называл ее «вещью», «игрушкой», и направился к ней, не выпуская из рук пистолет. С трудом подавляя животный страх, зародившийся где-то глубоко внутри нее, Алена зажмурилась.