К счастью, планета, на которую сейчас направлялись, пустыней не была. Гринёву очень хотелось отдохнуть от жары и этого всюду проникающего песка. Они летели на Банголео. Это же вроде как болото? Час от часу не легче. Там змеи тоже могут быть. Мишка посмотрел на выданный ему автомат. Ничего, прорвёмся! Их высадили и сразу разделили по пяти направлениям. А неплохо планетку прорабатывают! Серьёзно взялись.
Убивать не сложно. Тем более, если враг — иноземная тварь, несущаяся на тебя сквозь болота! Мишка собрался. Он потратил почти все патроны. Немыслимое дело — с собой было несколько автоматных рожков! Твари лезли со всех сторон — из под каждого чертового куста. Из каждой лужи. Огромные, скользкие, слизские. Гринёв достал нож. Горло — их уязвимое место. Махина из мяса, тропической грязи и блювотной вони упала на него сверху, придавив своим весом.
Мишка вывернулся, освобождая правую руку. До горла было не дотянуться. Он ударил куда-то под ребра — если у твари конечно были ребра. Рука с ножом встретила сопротивление. Твёрдая шкура — не пробить. Тварь рычала и капала на Мишку холодной слюной. Он барахтался под ней, мысленно сравнивая себя с старательной проституткой под толстым, тяжёлым любовником. Внезапный образ извивающейся в грязи шлюшки его развеселил. Извернувшись, умудрившись при этом хлебнуть грязи, Гринёв ударил тварь ножом под верхнюю лапу. Нож застрял. Тварь завизжала. Пришлось упереться ногой в брюхо — выпускать рукоять единственного оружия Мишка не хотел. Нож поддался и вылетел наружу с кусками плоти. Гадина встала на задние лапы и пошла на Мишку.
Он, как мог, барахтаясь руками и отталкиваясь ногами, отполз по скользкой грязи назад, уткнувшись спиной во что-то твердое. Дерево! Не глядя оперевшись на левую руку, Мишка поднялся. Как раз вовремя — он успел проскочить сквозь кольцо когтистых, тянущихся к нему лап. Ударил в горло. Крови в твари не было — Гринёва облило слизью. Отплёвываясь, он упал на древесный ствол. Гадина упала на него, заключив в объятья. Она хрипела. Мишка не придумал ничего лучше, чем удерживать в руках, прижимая к груди, клыкастую пасть твари. Зловонное дыхание из стремящегося открыться рта и широких, трепыхающихся ноздрей обдавало Мишку жаром. Он держался. Выпусти он гадину — она перегрызёт ему глотку. Тварь хрипела, всё больше вдавливая Гринёва в дерево. Они стояли, крепко обнявшись, медленно оседая в грязь. Наконец тварь замерла. “Сдохла, сука” — подумал Мишка и отпихнул от себя мерзкую морду.
Внезапно тварь оживилась и выбросила вперёд левую лапу! Гринёв едва успел увернуться — на дереве остались глубокие следы когтей. Гадина зашипела, выпуская слюни из крепко сжатых зубов и, наконец, затихла окончательно. Мишка ткнул в неё носком сапога. Подумав, хорошенько пнул под бок. Никакой реакции. Тогда он наклонился и выдернул из горла твари свой охотничий нож — его единственное оружие. На сапоги пролилась густая слизь. Чертыхнувшись, Гринёв перешагнул безжизненную тушу, отряхиваясь от приставшей к одежде дряни. Отлично: весь мокрый, раненый, голодный. Без огнестрельного оружия в глухом болоте, полном гадин. Он вытащил навигатор и ткнул пальцем в открывшуюся карту. М-да. Ещё идти и идти. И чем раньше, тем лучше — теплее и светлее уже не будет. Вздохнув, спрятав нож и оглядевшись, Мишка двинулся по маршруту.
Когда он пришёл на финальную точку сбора, узнал, что добрался живым единственным из группы. Подождали ещё — никто не пришёл.
— Счастливчик, сукин ты сын! — Какой-то незнакомый мужик в камуфляже хлопнул Мишку по плечу — далеко пойдёшь!
Далеко идти Мишка не собирался — ему бы быстрее на борт, а там на базу — помыться, подзашиться да поспать. О большем он и не мечтал. К его непрекращающемуся удивлению, всё организовалось быстро: и тебе комфортабельный везделёт до базы, и тёплый ужин, горячий душ и мягкая постель. От дозы наркотика Мишка отказался. Глюки — последнее, что нужно ему в его работе. В тот же день на счёт упали деньги. Гринёв ухмыльнулся — а Альдо-Эго то всё ближе и ближе! А там и счастливая Светка, и спокойная жизнь. С такими мыслями он заснул. В этот раз, во сне, беспокойная Светка всё пыталась его разбудить. Скучает наверное, глупая!
А после были высадки ещё на пять планет. И всё повторялось. Нет: места были разные — от удушающих джунглей, зловонных болот и ненавистных пустынь до полуразрушенных неизвестными войнами городов и островков индустриального ада. Больше всего Мишка не любил местных. Особенно — если они обладали разумом и способны были на общение. Мишка понимал дипломатию автомата и ножа, а вот точить лясы попусту не умел. И языков не знал.