— Я была на грани нервного срыва, — отвечаю, отстраняясь.
— Знаю, но это все твое, и я так горжусь тобой.
Мои глаза щиплет от переполняющих эмоций.
— Спасибо за все. Я бы не справилась без вас и...
— Это потрясающе, — говорит Зои, прерывая меня чрезмерно крепким объятием. — Ты потрясающая.
— Спасибо, — пискнула я.
К счастью, она отпускает меня, и я делаю глубокий вдох.
— Зои, — говорю я, когда прихожу в себя. — Ты помнишь Мадлен? — я машу рукой между ними. — Мадлен. Зои – одна из моих подруг. Она была на первом занятии арт-терапии, которую я посещала в вашей галерее.
Они тепло пожимают друг другу руки.
— Ну, если вы меня извините, — говорит Мадлен, кладя руку мне на плечо. — Я только что видела Джона Фостера. Он сказал, что хочет обсудить возможность выставить твои работы в Сиднее. Я лучше пойду поздороваюсь. — Она поворачивается к Зои. — Было приятно с вами познакомиться.
— Еще раз спасибо, — искренне говорю я. — Это больше, чем я мечтала.
— Это не больше и не меньше того, что ты заслуживаешь, дорогая.
С этими словами она уплывает прочь. Мой ангел-хранитель, самая элегантная, самоотверженная и по-настоящему добрая женщина, которую я когда-либо встречала, и, когда я считаю свое счастье в эти дни, она одна из многих, кого я считаю дважды.
— Я немного обманула, — говорит Зои, сморщив нос.
— То есть? — спрашиваю я, отрывая взгляд от удаляющейся Мадлен.
— Я просмотрела первые картины в поисках тех, которые могла бы узнать.
Я смеюсь.
— Это абсолютно нормально. Их не нужно рассматривать в каком-либо порядке. Они тоже могут быть отдельны друг от друга.
— Эмерсон, я так рада за тебя, — она качает головой и улыбается. — Мы все знали, что ты станешь великой.
— Конечно, ты знала, — отвечаю я, хихикая.
— Мы! — твердо отвечает она, легонько толкая меня в плечо.
Потратив еще час на общение, я выскальзываю через черный ход. Мадлен увидела меня и кивнула, так что я знаю, что она прикроет меня, если понадобится.
Теплый ноябрьский воздух обволакивает меня, когда я покидаю галерею. Еще светло, но солнце уже низко над горизонтом, когда я выхожу из города и спускаюсь по некогда знакомой тропинке к реке. Именно по этой причине я специально попросила, чтобы выставка состоялась девятнадцатого ноября, и когда река появляется в поле зрения, я вижу любовь всей моей жизни.
— Эй, — кричу я, и самые красивые лица в мире поворачиваются на звук моего голоса.
— Мама, — мой маленький мальчик кричит и бежит ко мне. — Я поймал рыбу, мама.
От волнения в его голосе и на лице я едва не падаю на колени. Подхватываю его, когда он подходит ко мне, и он целует меня в щеку.
— Где же она? — спрашиваю я, поднимая свободную ладонь.
— Он заставил меня поцеловать ее, а потом отпустить, — говорит Джош, сморщив нос, вызвав смех у Кая. — Как все прошло, красавица? — спрашивает он, забирая Кая из моих рук. — Не могу поверить, что ты не позволила нам прийти.
Я смотрю ему в глаза и улыбаюсь.
— Все было идеально. Знаю, что ты хотел быть там, но я была бы слишком эмоциональна. Мне нужно было знать, что ты будешь ждать меня здесь.
— Я буду там, где ты захочешь, любовь моя, но никто не удержит меня от следующего раза.
— Договорились, — я протягиваю руку и прижимаюсь своими губами к его, закрывая глаза, чувствуя, как он прижимается ко мне.
— Никаких поцелуев, — маленькая ручка разделяет нас. Джош щекочет его бока, превращая нашего трех с половиной летнего ребенка в извивающиеся торнадо.
— Дать тебе немного уединения? — говорит мой заботливый, великолепный муж.
Я киваю.
— Будьте рядом. Ладно?
— Конечно, — он целует меня в макушку, берет Кая за руку, берет удочку и неспешно идет вдоль реки.
Как только Джош опускает Кая на землю, он хватает удочку. Наблюдая за тем, как они насаживают наживку на крючок, меня охватывает глубокое чувство спокойствия. Отвернувшись от них, я смотрю на медленно текущую воду. Несмотря на десятилетие, прошедшее со смерти Мереки, и пять лет с тех пор, как я обрела покой, все еще вижу его, и все еще люблю его по-своему. Я думала, что как только попрощаюсь, все будет кончено и он полностью уйдет из моей жизни.
Именно Джош предложил мне соблюдать этот договор и приезжать сюда каждые пять лет.
— Он был самым важным человеком в твоей жизни, и он часть того, кем ты всегда будешь. Нет причин пытаться забыть его, пока память о нем не мешает тебе двигаться вперед, — сказал он.
Именно Джош убедился, чтобы я говорила о нем. Я даже застала его за чтением рассказов Мереки нашему сыну. Однажды я спросила его, не боится ли он призрака Мереки, и он покачал головой и сказал: