– Это просто мальчишка, господин! – воскликнули над моим ухом, и вывернувшись, я увидела Омерля на коне.
– Это я! Я Амина! – крикнула я, и Омерль, наконец, бросил на меня взгляд.
Он кивнул, и меня отпустили. Спешившись, Омерль преклонил колено, и поцеловал мои пальцы.
– Простите, госпожа, грубость моих людей…
– Все в порядке, – прервала я его, – а где принц?
– Я просто не ожидал увидеть вас здесь. Буквально только что, на моих глазах, Амину, или кого-то в вашем платье, схватили люди герцога.
– Это был Лионель, – сказала я, чувствуя, что меня немного отпускает. По крайней мере, Славик жив, он у герцога, и мне очень хотелось верить, что герцог и в этот раз не станет ссориться с ним «из-за баб». – А что с принцем? – второй раз спросила я у Омерля.
Но отвечать ему не пришлось, крики и топот возвестили о скором приближении каких-то людей, и по сдержанно-радостной реакции Омерля и прочих, приближались к нам явно не враги. Я обернулась – и ко мне шагнул сам Тамино. Следом за ним лес наводнился его людьми, все они были в спешке, все озирались, хватаясь за мечи.
– Амина! – принц обнял меня, – я уж думал… я думал это ты там бежишь.
– Это был Лионель, – сказала я, прижимаясь к его груди.
– Я понял это.
– А король? – Мрачно спросил Омерль. – Он тоже заметил подмену?
Принц отстранился от меня, и послал Омерлю серьезный взгляд.
– Да. Скорее всего. Это быстро стало очевидным.
– Тогда нам стоит опасаться, – сказал Омерль, – король не стал вмешиваться в вашу с герцогом битву, он показал свое благородство, так же, как и вы. Но ничто не мешает ему напасть на нас в дороге, там, где никто не увидит. Учитывая, что мы увозим его королеву, именно так он, скорее всего, и поступит. Возможно, Амину безопаснее будет везти другой дорогой.
– Амина поедет со мной, – нахмурившись сказал принц.
Омерль поспешил согласиться.
– Хорошо, но только не на одной с вами лошади.
– Я не умею ездить на коне! – воскликнула я, и Омерль выразительно глянул на Тамино, снова, как тогда, когда шла речь о нашей с принцем свадьбе, призывая его меня усмирить.
Но он жестоко обломался, потому в этот раз Тамино был на моей стороне.
– Амина, ты поедешь со мной, я больше тебя одну не отпущу.
И это было таким облегчением!
– Хорошо, – Омерль сжал губы, – по коням, ваше высочество. Надо торопиться.
И снова начались эти скачки/стычки… Этот кошмар реалий средневековой жизни, от которого я так устала. Я так устала бояться и за себя и за Тамино, что просто вцепилась руками в его плечи и закрыла глаза, надеясь, что пронесет, что еще чуть-чуть, и все закончится, мы ускачем от врагов, прискачем в спокойное место, и останемся там с ним навсегда.
И, может, так оно и случилось бы, если бы не Омерль. По крайней мере, мне хочется так думать. Конечно, он спасал принца… Да и вообще, Омерль ведь не обязан был меня любить и защищать, без сомнения Тамино был ему во сто крат дороже, какой-то там бывшей наложницы Амины. Но обо всем по порядку.
Итак, сначала была просто скачка, но очень скоро нас стали преследовать люди короля. Мы пытались уйти – но они догоняли, и тогда Омерль героически воскликнул: « Я задержу их!» и, вытащив меч, кинулся в бой, предварительно крикнув Тамино – «Встретимся у родника!»
И Тамино повез меня прочь от битвы, дальше, в горы, в лес, в тишину. Мы скакали и скакали, и никто уже нас не преследовал, и я тогда думала, что вот ведь, как я ошиблась в Омерле, этот коварный интриган, оказывается, умеет быть благородным. А потом был родник, и мы сидели там и ждали Омерля, или, хотя бы, кого-то из его людей с вестью о том, жив ли он, в плену ли, и где, если что, его искать. И дождались. Омерль явился в сумерках. Один. Раненый. Он еле держался в седле.
– Принц… – прошептал он, – принц, я спас вас… Воды… Амина, воды мне!
Вода была внизу. Родник был у горы, и над ним была удобная для обороны площадка, своего рода естественная башня. На ней Тамино и разбил лагерь. Там тоже была вода, но она стекала грязными струйками, чистый же родник бил внизу, и до него было всего несколько шагов. И пока принц перевязывал раны Омерля, я побежала вниз за водой – делов-то, спустится и подняться, мне несложно, а раненый хочет пить.