– Ты молодец, – сказала я ему.
– Аннушка меня бросила, – внезапно признался он.
– В смысле бросила? – спросила я, окончательно выбитая из колеи такой резкой сменой темы, – когда, сейчас что ли? Пока ты здесь? Но как ты узнал…
– Нет, – ответил Славик, – Тогда еще бросила, прямо перед тем, как я сюда попал. Ее родители считают, что я хочу жениться на ней только потому, что ее папа депутат.
– И поэтому она тебя бросила? Она не должна была…
– Она сказала мне, что я слишком стараюсь, и ей от этого не по себе, – мрачно сказал Славик, – Но потом я говорил с ее мамой, и она мне все в лицо высказала.
– Она не должна была так говорить.
– Должна Оля. Она все правильно сказала.
– В смысле?
– Я собирался ее, Аню, я хотел ее всю жизнь любить, но на самом деле так и не собрался.
Не знаю, почему, но я вдруг чуть не расплакалась. Это был какой-то конец всему, Тамино было плохо, мне было плохо, Славику было плохо, и даже у Аннушки, где-то там далеко, тоже все было совсем не хорошо.
– Ладно, пока, – сказал мне Славик. – Мы через неделю отплываем, но наверное, уже не увидимся, так что…
Он как-то неопределенно махнул мне рукой, и ушел в тень.
– Пока, – сказала я.
Косые лучи заходящего солнца подсвечивали фигуру Тамино теплым оранжевым цветом. Он не сводил с меня взгляда – но я ведь все сделала правильно, я даже не обняла Славика на прощание, а ведь он уезжал навсегда.
– Я простилась с Лионелем, – сказала я Тамино.
– Хорошо, идем, – он на секунду замер, потом наклонился и поцеловал меня.
Глава 31.
У меня, наверное, будет теперь аллергия на свадьбы и вообще все подвенечное. Мне снова шили платье. Снова белое. В этот раз из шелка. Расшивали бриллиантами и хрусталем – принц Тамино велел не скупиться.
И ткани были другие, и жемчуга не было, и жених был абсолютно не тот, что в первый раз – а я тосковала. И ведь не скажешь, что я разлюбила Тамино, наоборот, только в его присутствии я сейчас и жила, только глядя в его бездонные глаза, и держа его за руку, я чувствовала смысл во всем происходящем. В остальное же время мне было настолько плохо, что я даже начала скучать по маме.
Но принц торопил, и приготовления к свадьбе уложились в одну неделю. И вот этот день настал – все старались делать «не как в прошлый раз», поэтому никакого помоста и толп простолюдинов, только знать, только свои, лишь те, кто вместился в огромный собор. Высокие своды и цветные витражи, бархаты, парча и драгоценности, поклоны и приседания, ковер, ровной дорогой тянущийся от входа – и вот я уже перед алтарем, рядом со мной стоит Тамино и ободряюще улыбается мне. Хор поет, священник читает молитвы.
– Согласна ли ты, Амина…
«Почему Амина?» – вдруг подумалось мне. « Раз Амина ходит в церковь, и ее венчают, значит, она крещенная, а раз так, то у нее должно быть и другое имя, то, которым ее называют в церкви. Ее не могут венчать как Амину»
– Согласна ли ты, Амина? – повторил священник, плавно и нараспев.
«Может, конечно, здесь совсем другие правила, здесь же католики, и у них все по-другому. Да и вообще, тут же книга».
– Амина, ты согласна? – спросил священник уже нетерпеливо.
Я обернулась – все лица были устремлены ко мне. По церкви прокатывался свежий ветер, все входы были открыты. И, не переставая размышлять над загадкой имени Амины, я, под всеобщее молчание, двинулась к ближайшему из них.
– Амина, что с тобой?
Рядом со мной был Тамино. Он не порицал меня, он внимательно смотрел мне в глаза. Я подвинулась, освобождая и для него место на скамейке. Над нами снова шелестели деревья, было холодно.
– Амина, там все ждут, – но он не сердился.
– Знаешь, – сказала я ему, – я все время чувствую вину перед тобой. Помнишь, я сначала просила, чтобы ты защитил меня от герцога, а ты обиделся?
– Я был неправ, – сказал Тамино твердо. – Прости.
– А потом я отправила тебя спасать Славика…
– Я ведь думал, что он Лионель, я не знал, что это не так. Вячеслав погиб бы, если бы…
– Если бы я тогда тебе сразу сказала, что он Вячеслав а не Лионель все было бы по другому. Если бы я все тогда тебе сказала…
И Тамино отпрянул. Он задышал тяжело, взгляд его заметался.
– Что ты хочешь сказать мне, – произнес он тихо, и это не был вопрос.
– Я поняла, наконец, в чем моя вина.
«Не надо» – Сказал мне взгляд Тамино. «Не надо, не говори». И я вдруг поняла его, поняла все эти его метания и пристальные взгляды, поняла это постоянное «Моя Амина». Он искал во мне свою Амину, искал – и не находил.