Он не сразу ответил, разглядывая ее. Кажется, ее зовут Олуэн, вчера она помогала дамам вселиться...
– Подавайте, если готов. А дамы знают?
– Да, милорд, – она явно очень старалась не смущаться, – мастер Ладри посылал меня предупредить миледи... Ее милость встали, и молодая леди тоже. Я помогла ей одеться...
Девушка осеклась. Она не знала, надо ли признаваться, что дочь лорда просила ее помочь в утреннем туалете. Может быть, кухонной служанке это не полагается? Сказать по правде, она сама предложила свои услуги, желая подольше задержаться в очаровательной спальне леди Хайдегерд. Никогда раньше она не видела таких тонких простынь и красочных шелков, столько разнообразных украшений... А леди все разбросала. Надо было собрать или нет? И воду подать, и еще расчесать косу! И как мило леди ее поблагодарила. Но, кажется, милорд недоволен?
– Вот как! – произнес он отрывисто. – А где же была Атенаис?
Но, встретив растерянный взгляд Олуэн, граф сразу смягчился:
– Ничего. Спасибо, что вы ее заменили, мистрис Олуэн. Можете сказать Герту Ладри, чтобы подавал завтрак.
В большом зале опять накрыли для всех. На этот раз людей было меньше, наверняка мастер Бейн железной рукой распределил почти всех слуг по местам и велел накормить там же. Но за господским столом, рядом с начальником стражи, теперь сидел молодой человек с бледной кожей.
Он чувствовал себя, как приговоренный на эшафоте. Ему казалось, что все глаза направлены только на него. Они все знают что я был рабом, стучало у него в голове. Они знают, что меня поймали на воровстве... Но я же ничего не украл! Это моя книга!
По мере того, как народ собирался на завтрак, Роланда все больше охватывала паника. Сидевший с ним рядом Торин Мак-Аллистер сочувствовал юноше изо всех сил. Он знал, что такое неволя, и какой стыд чувствует человек, ставший рабом. Иногда от такого стыда можно умереть.
К счастью, лорд Арден и его семья пришли быстро. Сияющее лицо Родерика, милые глазки прекрасной Хайди и больше всего – успокаивающий взгляд Леонсии помогли Роланду избежать смерти на месте.
А потом подали кашу, сдобренную по всем правилам восточной кулинарии, и молодой желудок одолел судороги оскорбленной гордости. Свежий хлеб, испеченный час назад доброй кухаркой, был выше всяких похвал.
А еще было вино. Роланд не пробовал вина столько лет! Да и те капли, что доставались когда-то мальчику, ничем не напоминали этот искрометный напиток.
Он не слушал, о чем шел разговор. В голове все еще стоял шум, сладкое вино прибавило замешательства. Кажется, молодая леди рассказывала о своей новой подруге... Или служанке? Старый лорд – так Роланд про себя назвал Конрада – был, кажется, чем-то недоволен... Пару раз даже послышалось слово “рабы“ или, может быть, он ошибся. К нему не обращались, если не считать добрых улыбок, да еще Родерик все говорил о своей Мун, спрашивал как она ему нравится. Ну разумеется, эта кобыла великолепна... У нее есть жеребенок? Да нет, это ж двухлетка... А, ее брат, тоже он Ворона... Нет, он его не заметил. Лошадей было так много.
Напоследок, когда Роланд был уже сыт – в первый раз за весь этот год! – к нему обратилась сама леди Арден.
– Скажите, сэр Роланд, ваша книга сейчас у вас?
– Нет, – настороженно сказал он. – Она в спальне Родерика... То есть сэра Родерика.
– Вы можете называть его по имени, – заметила леди обмолвку. – Да и вообще, давайте договоримся. Как вы считаете, как мы должны обращаться к вам? Могу я называть вас “Роланд“ попросту, как своего сына? Или вы настаиваете на полном титуловании?
Он почувствовал себя глупо. Что, она издевается?
– Нет... миледи. То есть, конечно, называйте меня по имени.
– А мне это разрешается? – вполне серьезно поинтересовался сэр Конрад.
– Да, – ответил Роланд сквозь зубы. – Пожалуйста.
– А мне? – неожиданно подала голос Хайди.
– Пожалуйста, – повторил он. Мгновенно обида улетучилась. Его губы дрогнули и растянулись в улыбку.
Это была его первая улыбка, которую увидел сэр Конрад, и она его поразила. Что за чудесный мальчик, подумал он. А они его гноили на каторге, ах, изверги...
Очевидно, на лице Конрада отразились его ощущения. Леонсия чуть-чуть скривилась – незаметно ни для кого, кроме разве что мужа. И еще, может быть, Торина.
Она продолжала разговор:
– Ты, наверное, хочешь получить отдельную спальню. Родерик тоже не долго будет жить в нынешней своей комнате, это ведь дамское крыло... Лучше всего было бы для тебя жить в башне. Той самой, где была твоя книга. А что там было раньше, ты помнишь?
– Конечно! – он вспыхнул. – Там наверху была библиотека моей матери. У нее было много книг... Честное слово!
– Я тебе верю. А потом?
– Потом... когда мамы не стало... отец перенес библиотеку к себе.
– То есть в правое крыло дома? Там теперь ничего нет...
– Да, – он стиснул зубы. – Они разграбили все. Даже книжные полки вытащили! Или поломали. И платья ее... мамины... и все украшения.
– Кто? – незаметно вмешался сэр Конрад. – Кто грабил замок?
– Не знаю, – юноша снова сжался. – Я сидел под замком.
Леонсия бросила мужу укоризненный взгляд и продолжала расспрашивать:
– А как ты сумел спасти одну эту книгу?
– Я украл ее из большой кучи.
– Из кучи?..
– Они выбросили все во двор и сложили в кучу. Она оставалась, пока вывозили остальное... А ночью я вылез из окна на галерею... и спустился во двор. Нашел мамину книгу и спрятал. В той башне, ну, где меня держали.
– Если ты сумел выбраться из-под замка, то почему не сбежал? – подал голос Мак-Аллистер, сидевший с ним рядом.
Роланд насупился.
– Я не успел! Пока я возился с той кучей... искал мамину книгу... этот проклятый Хагрид услышал и выскочил из караулки. Я отбежал к стене, спрятался на галерее... Просидел там долго, замерз. Я же был босиком! А они все шарили по двору, и шумели, а потом кто-то заглянул в башню и закричал, что меня нет. Они все побежали искать в дом, а я в темноте полез снова через окно. Я подумал, они не найдут меня в доме, разбегутся искать по разным углам, а туда больше не сунутся. Меня же там нет! А я пока найду сапоги, соберу кое-что и тихо уйду. Но не успел. Может, кто-то меня увидел, а может, Хагрид сам догадался, но я только залез, а он уже был в дверях. Я сумел только запрятать книгу под подоконником. Это был наш тайник... наш с мамой.
– И что же этот Хагрид? Он... Что он тебе сделал? – испуганно спросил Родерик.
Роланд не ответил, только опустил голову.
Вот оно, вздохнул про себя лорд Арден. Неотомщенный удар. Может быть, первый раз в жизни высокородный ребенок был избит. А потом, иссиняченного, его вытащили, погнали в каменоломню.
И там опять били – может, стражники, а может быть, и рабы. Озверелые мужики, которым в руки попал беззащитный подросток. Да еще благородный... Сколько их было в его жизни, такой короткой, этих неотомщенных ударов? Что они с ним сделали? За год непрерывных издевательств и взрослый может стать зверем, не то что такой мальчик. Господи, он же был почти ровесником Родерика!
Но, кажется, он не стал зверем, Благодарение Богу. И не отупел, и не сдался внутренне. В первый же день, как сменилась власть и прогнали прежних надсмотрщиков, он сумел выбраться, нашел старый проход и пошел спасать свою любимую книгу... Он не забыл мать, не забыл, чей он сын и где его дом.
И главное, он был не один. Эти добрые люди, мельник с плотником, дай им Бог здоровья... Это значит, что у него в страшной каменоломне были союзники! Два, а может и больше. Люди, что его знали, даже любили. Бывшие слуги его отца, беззаконно и жестоко униженные – но они ему помогли...
Тем временем разговор продолжался. Леди Арден расспрашивала о покойной маме, что учила сына латыни, о старом пони, которого конюх держал в углу и на которого Роланду позволяли иногда садиться. Он рассказал даже о своем друге Барти, который служил в страже и которого заменил Хагрид-предатель. Барти учил его владеть мечом. Нет, не по приказу отца, а просто так...
Сын и дочь Конрада слушали почти с ужасом. Их детство прошло в полном довольстве, даже в роскоши, и всегда было полно любви.