– Хорошее место, – похвалил он, желая польстить хозяевам. – Будто бы спецально для людей. Не берлога, не логово, а жилой дворик!
– Бог леса любит своих детей, – отозвался важно верзила. – Для нас всюду есть место...
– Могу ли я узнать имя благородного гостя? – прервал охотник. На болтливого товарища он только сверкнул глазами.
– Барон Торин Мак-Аллистер, – охотно представился он. Это имя не было пока здесь никому известно, кроме графских слуг. Даже селяне из Баттериджа не очень-то хорошо знали рыцарей замка. – Не будет ли неучтивым поинтересоваться и вашим именем, друг мой?
– Меня зовут... Роберт. Роберт Фиц-Керн, – ответил тот, запнувшись на один миг. – А эти господа – мои друзья. Вильям, – кивнул он в сторону хромого, – и Джон.
– А благородная дама? – Торин галантно привстал и поклонился ей. Губы рыжей красотки дрогнули, но она все же приветливо улыбнулась ему:
– Меня зовут Марианна.
– Леди Марианна. Чрезвычайно приятно быть вам представленным.
– Какой он вежливый, – громыхнул обиженный Джон. – Ты что, при дворе у короля служишь?
– Не совсем, – с простодушной откровенностью сознался Торин. – Не у короля, а всего только у графа. Но у нас вежливость на первом месте. Милорд и сам учтив, и нам велит придерживаться.
– Да ну? – лучник с раненой ногой скривился: – Прямо-таки велит? А лакея он как зовет? «Пожалуйста, наденьте на меня ночной колпак»?
– Нет у него ночного колпака! – обиделся Торин за своего лорда. – И лакеев нет. Его личный слуга сам знает, когда что подавать.
– Хороший, значит, слуга, – заговорил опять охотник, назвавшийся Робертом Фиц-Керном, – да и господин под стать. Это не Саймнел, случаем?
– Саймнел, он герцог, а не граф – возразил Джон, заслужив от Фиц-Керна еще один недовольный взгляд.
– Герцог Саймнел? – заинтересованно подхватил Торин, наконец-то узнавший что-то полезное. – А кто это такой?
– Да сам ты кто, если даже Саймнела не знаешь? – Вильям сплюнул в костер. – Этот хмырь высокого звания у всех в печенках засел, кто жив, а кто помрет, того и на тот свет не отпустит, пока саван не сдерет!
– Герцог Саймнел – владелец общирных земель к югу от города Ноттингема, – подала голос леди по имени Марианна. – Если вам его имя неизвестно, благородный сэр, это значит, вы тут человек новый.
– Верно, – признался Торин, – я прибыл два месяца назад и почти не был за пределами замка. Можно сказать, сегодня впервые побывал в городе. А что, – спросил он, не желая переводить разговор на себя, – у вас с этим Саймнелом нелады? Он вам сделал что-то плохое?
– Нелады! – захохотал Джон так, что даже голову запрокинул, что, как видно, отозвалось в ней сильной болью. Дальнейшие слова Джона были таковы, что Торин невольно оглянулся на даму. Та, впрочем, не обратила внимания на сквернослова.
– Он всем сделал плохое, от Ноттингема до Бернесдейла, – процедил сквозь зубы Фиц-Керн. – Он изгоняет людей из домов, а потом казнит их за бродяжничество. Он не дает крестьянам засевать поля, пока не заплатят за аренду, а потом дерет налоги с голодных. А когда люди уходят с его земли, он посылает солдат, чтобы силой пригнать обратно. Специально платит всяким головорезам, вроде Фиц-Борна!
– Ну, Фиц-Борну тоже вчера досталось, – буркнул Вильям, который как раз прилаживал над костром свежую оленину.
Вот они, местные порядки, подумал Торин. Герцог-грабитель, что разоряет собственную землю, и его прихвостни, делающие грязную работу... Он вдруг понял, с кем сидит у костра. Этот светловолосый, как видно, один из тех, кто считает себя борцом за справедливость. А остальные – его верные бойцы. Вчера у них была стычка с каким-то Фиц-Борном, вот откуда увечья и рваное платье рыжей леди... И она тоже сражалась?
Он присмотрелся внимательнее. Роберт Фиц-Керн, как он назвался, был самым младшим из них. Моложе даже, чем женщина. Но он среди них вроде бы самый главный... А этот верзила – кого он напоминает?..
Странная мысль мелькнула в голове Торина. Давно, когда он еще служил пажом в войске на континенте, некий менестрель развлекал солдат и рыцарей народными песенками, привезенными из далекой родины.
Они рассказывали о веселых и храбрых йоменах – вольных стрелках, что не боялись ни баронов, ни королевских лесников, а жили себе в лесу, стреляли дичь и защищали бедняков от произвола знати...
Песенки были веселые, и простые солдаты, дети таких же йоменов, с удовольствием слушали их и повторяли. Там были имена: Маленький Джон... Вилл Скателок... Девица Мариан... И их атаман – Робин Гуд.
Не может быть, такого же не бывает!..
Этому Джону лет пятьдесят. Вильяму, кажется, поменьше... Они еще крепкие, но уже явно не юноши. И Марианна. Стройна. Мускулиста. Ни капли жира, что редко у женщин. Но уже немолода. Неужели?.. Но тогда как объяснить молодость Робина? Или это не он? Его сын, что ли? Глупости, если бы у разбойника был сын, то он никак не вырос бы таким славным пареньком. Достаточно взглянуть на этого Фиц-Керна, чтобы понять, что вырос он не в лесу и даже не в хижине, это рыцарь, сын благородного отца... И, во всяком случае, Марианна не его мать. Торин достаточно долго прожил среди женщин, чтобы различать с первого взгляда, где любовь матери, а где – возлюбленной.
Мак-Аллистер помотал головой, прогоняя романтические иллюзии. Скорее всего, мальчик тоже наслушался тех баллад и решил стать героем. И сам дал соратникам знаменитые имена. А сейчас, как видно, последует ритуал, знакомый по песенкам. Его накормят свежим краденым мясом, а потом потребуют плату. Интересно, этот Роберт и в самом деле считает себя Робин Гудом?
Он с аппетитом съел поджаренный кусок, не задавая новых вопросов.
Оглянулся, чем бы запить. Но вина тут, конечно, не было, и пришлось вытащить собственную фляжку. По глотку, но досталось всем. Джон, простота, даже причмокнул от удовольствия:
– Хорошее у тебя вино, друг! А все же наша вода лучше!
– Вода? – Торин взглянул на ручей. Он обратил внимание, что вода в нем казалась абсолютно чистой, и сквозь нее весело проглядывали нежные травинки. В декабре! Когда даже кусты уже сбросили листву.
– Теплая вода?! – догадался он. – Тут есть источник!
– Вот именно! – похвалился Джон. – И еще какой! Сам лесной бог делится с нами своей кровью. Потому что эта земля – его дом, лес – его тело, а живая вода – кровь, что струится в его жилах.
– Лесной бог? Как же его зовут? – очарованный поэтичностью речи простого мужика, Торин даже заулыбался.
– Его зовут Керн, – произнес низким голосом Роберт. – И это – одна из его волшебных полян. Только нам дозволено посещать ее, ибо мы – его дети. Я – Фиц-Керн, а они – мои братья. Мы никому не позволяем увидеть священные поляны. Тебя привели сюда, потому что ты помог нам. Но все же ты должен поклясться рыцарским словом, что никогда сюда не вернешься и никому не расскажешь о нашей встрече. Иначе бог лесов Керн, да будет его жизнь вечной, покарает тебя лютой карой.
Торин встал. Он вытащил из ножен свой длинный меч, поднял перед собой его крестообразную рукоять и произнес:
– Этим святым крестом я клянусь, что не выдам тайну этой поляны и не вернусь сюда, чтобы найти ее. Призываю в свидетели моей клятвы Пресвятую Деву, мать рыцарей.
Потом он вернул в ножны меч и вынул кинжал. Необычайность этого вечера и сказочная реальность этого места требовали чего-то большего, чем даже клятва. Он решительно двинулся к корням дуба.
Там, в крохотной пещере, бил из земли источник. Вода поднималась не более чем на ладонь, но от нее вверх тянулся теплый парок, ласково прикасаясь к мощным старым корням.
Торин разрезал себе ладонь и приложил ее к водяной струе. На пару мгновений она окрасилась розовым, потом кровь иссякла, и рана сразу закрылась.
– Ты принял мою кровь, Керн, бог лесов, – сказал он. – Я, Торин Мак-Аллистер, скотт по рождению и рыцарь Пресвятой Девы Марии, дарю тебе эту кровь по доброй воле. Пусть она питает твои леса, землю и воды, что текут в твоих жилах. Да не иссякнут они во веки веков! Я вернулся издалека, чтобы жить на этой земле, служить людям и защищать их от зла. И я буду беречь эту землю, и буду сражаться на ней, и если моя кровь прольется еще не раз, прими ее, как сегодня.