Но с момента, когда я передаю, что кто-то пришел, до прихода офицера обычно проходит часа два, и очередь терпеливо ждет возле забора. А я слежу, чтобы они не сделали нам какую-нибудь гадость.
Приходит семья. Отец лет шестидесяти в засаленном пиджаке и с растрепанными редкими волосами. Мать, того же примерно возраста, в цветастой юбке до пола и косынке. Девушка лет двадцати в серой юбке и платке. Если женщина в платке, значит замужем. Грязный пацаненок лет десяти.
Стоят возле забора. Ждут. Я выхожу из бункера, держу винтовку наготове перед собой и становлюсь так, чтобы меня видели. До бетонной стены полметра, успею допрыгнуть, если что-то пойдет не так. Выглядят они жалко и мирно, но иди, знай, что у деда в его торбе не лежит «калаш», а у мальчонки под майкой нет гранаты. Да и с женщинами надо быть аккуратным. После формирования батальона «Женщины Ислама» всего можно ожидать.
Женщины. Их теперь используют широко и с размахом. Кроме их прямого назначения — плодить солдат Аллаха, они могут перевозить оружие. Те, кто служат на КПП между территориями и Израилем, знают эти приколы: останавливаешь «скорую помощь» с беременной женщиной, которую везут рожать в соседнюю больницу, проверяешь, а у нее под платьем десять килограммов взрывчатки. Самое интересное, что она действительно беременная и рожать едет.
Ну и, конечно же, женщины-смертницы. Это относительно недавний ход арабского мира. В принципе, по Корану женщина не является полноценным человеком и не может сама принимать решения умереть во имя джихада. Но ей умело помогают люди из террористических организаций. Пропаганда и агитация у арабов на высоте. Конечно же, женщина не получит семидесяти двух девственниц, но уж зато место в раю ей точно обеспечено.
Усиление проверки женщин произошло после инцидента на КПП «Эрез». Арабка, пройдя через запищавший металлодетектор, начала плакать и кричать, что она инвалид и что у нее есть железная пластина в ноге. Командир сжалился над ней и повел ее на проверку внутрь; тут-то она и взорвалась. Четверо убитых и семеро раненых с нашей стороны. А она, как потом оказалось, мать пятерых детей. Так что теперь если кто-то из арабов начинает плакать при проверке, у него иронично спрашивают: «А у тебя, может, еще и пластинка в ноге?» — и загоняют на проверку по полной.
Увидев меня, дед начинает что-то лопотать на арабском, тыча мне какую-то бумажку. Арабский я знаю плохо, и, кроме отдельных слов, ничего не понимаю. Иврита не знает дед. Подхожу, он просовывает мне бумагу сквозь решетку забора, я читаю, что там за документ, и иду к себе в бункер докладывать по связи. Через час за ними приходят. Я прикрываю офицера, пока он их обыскивает, и потом мы пропускаем их внутрь. И снова остаюсь один на один с белым городом. Осматриваю окрестности, делаю еще один круг вокруг забора. Через полчаса Ронен меняет меня, и я возвращаюсь в дом.
Неделя тянется бесконечно долго. В наше свободное время мы иногда «выходим в город». Кирьят-Арба. Четвертый поселок. Тут живут наши. Банк, пиццерия, два магазина — это центр поселка. Три небольших района. Большинство населения — религиозные. В городе много солдат, чьи части расположены возле Хеврона.
Ронен тянет меня сюда, как только выпадает свободная минута. Он хочет снять «чикитот». Для тех, кто не понял, поясняю: «чикита» — это любое существо женского пола, которое захочет Ронена. Существо женского пола, которое не хочет Ронена, «чикитой» не является. «Чикитот» мы не встречаем никогда, да и дома Ронен их не видел, но убежден, что такие есть. Я сомневаюсь, но молчу. В городе есть девчонки, но Ронен стесняется сам знакомиться с ними, и поэтому я хожу с ним и подбадриваю его. Обычно наш поход заканчивается тем, что, поев пиццы, попив колы и купив мне сигарет, мы делаем круг по району и возвращаемся к себе.
Поселок ужасный. Лучше буду ночевать на пляже в Тель-Авиве, чем жить здесь. Религиозные тоже относятся к нам по-своему. Сколько раз мы слышали от них крики на улицах, что армия им не нужна и чтобы мы убирались отсюда. Доходило и до камней. А о том, что мы из-за того, что они тут живут, охраняем этот город, забыв, что такое сон, и о том, что в день, когда войска выйдут отсюда, их перережут и присоединят район к арабской части, они забывают. И поэтому приходится, кроме арабов, остерегаться еще и камня в спину с нашей стороны. Так что религиозные являются еще одной проблемой Хеврона. Но в этом они скорее исключение из правил. В других опасных районах религиозные относятся к солдатам неплохо. Приносят еду, на выходные приглашают к себе домой, чтобы вместе встретить субботу.