10
Я хочу, чтобы ваши глаза превратились в глаза сумасшедшего питбуля.
Тренировки в своем подразделении. Если для всех бойцов пехотных полков нашей дивизии тренировки закончились после последнего марш-броска, то для нас, разведчиков, и для солдат двух других спецподразделений — подрывников и противотанкового — тренировки только начались.
Каждое подразделение разъехалось по своим «родным» базам, и там мы продолжили обучение. Наша база Бейт-Лид, находится в центре страны, в тридцати минутах езды от Тель-Авива. Здесь мы будет находиться до конца службы.
В конце «продвинутых тренировок» мы получили новые винтовки. М-4, «флэттоп». Укороченная модель М-16, доработанная, с усиленным дулом и возможностью крепления разных прицелов и приспособлений. Теперь это наше боевое оружие. С ним мы продолжаем тренировки и с ним же будем ходить на операции.
Если на тренировочной базе действуют общеармейские законы, как то: еда три раза в день, сон шесть часов в сутки, надзор со стороны командования, чтобы тебя не мучили, и все было нормально, то в твоем подразделении с тобой делают все что хотят. Нет, в израильской армии нет дедовщины и издевательств, но на тренировках тебе не дают спуску. Мы тренировались до умопомрачения. Бывало, мы за неделю спали в общей сложности часов десять. Но все тренировки созданы не для того, чтобы измываться над тобой, а для того, чтобы превратить тебя в боевую машину.
Самым сложным на этапе нашего обучения считается курс «борьба с терроризмом». Здесь тебя учат быть бойцом. Я, как сейчас, помню первый урок «антитеррора» в своем подразделении. Мы, одетые в спортивную одежду, построились в шеренгу в старом спортзале. Наш командир и сержант сидят поодаль и наблюдают, в эти уроки они не вмешиваются. Входит невысокий парень атлетического телосложения, кивает нашим командирам и обращается к нам:
— Я Габи, ваш инструктор войны. На моих уроках нельзя разговаривать, только отвечать «да» или «нет», если я вас спрошу. Нельзя чесаться, вытирать пот или делать всякие ненужные движения. Вы должны выполнять все мои приказы моментально, в предельно короткое время. На моих уроках вам будет тяжело и больно. Взамен я научу вас быть настоящими бойцами.
После этого воодушевляющего вступления мы три часа бегали спринты или стояли в жиме лежа, а Габи нас бил. Мне он так врезал в солнечное сплетение, что я минут десять просто не мог дышать. Это называется «обучать держать удар». На втором уроке он сломал об мою спину две деревянные палки, диаметром сантиметров пять каждая. Но все ребята получали немало, так что мне лично не на что было жаловаться. Если уж кто и получал «личное внимание» Габи, так это Ронен. С ним вечно были проблемы: то он медленно бегал, то сказал что-то.
Эти уроки служат не для того, чтобы издеваться над нами, а для того, чтобы научить дисциплине, и для того, чтобы ты не боялся ударов и боли, чтобы ты привык и понял, что все это не так уж страшно. Но, кроме избиения, Габи проводил еще и специализированные уроки по оружию. Он учил нас воевать.
За этот курс боец должен в совершенстве овладеть винтовкой, пистолетом и рукопашным боем. Когда ты в бою, — ты не должен думать. Хороший боец — тот, кто сражается автоматически, не задумываясь о том, что сделать дальше, как он будет перезаряжать, прицеливаться, стрелять или бежать добивать врага. Думать в бою — это лишняя трата времени. Сражаться надо на автопилоте. Поэтому для того, чтобы привить нам навыки боя и довести их до уровня инстинктов, курс почти полностью состоит из постоянных тренировок с оружием. Входишь в стойку, стреляешь, меняешь магазин, перезаряжаешь, стреляешь сидя и стоя, бежишь и снова стреляешь. Заходишь в дом, кидаешь гранату, влетаешь в комнату после взрыва, взгляд направо и наверх. Если замечаешь цель, то расстреливаешь ее. Мы тренируемся с боевыми патронами, и поэтому все, что говорит нам инструктор, это не просто приказ, это закон. Тренировки очень тяжелые, за каждую провинность следует физическое наказание, и дисциплина тут на высшем уровне.
Иногда во время упражнений ты ловишь себя на мысли, что становишься зверем. Очень часто в армии ты действуешь, руководствуясь не разумом, а инстинктами, теми чувствами, которые в обычной жизни не используются. Организм как бы сам включает защитный механизм, отбрасывая все ненужное и оставляя только то, что нужно для того, чтобы выжить, заставляя забыть обо всем остальном. Остаются только необходимые вещи — еда и сон. Это как оружие, это твои силы, они помогают тебе двигаться дальше. Все мысли — о том, как выжить, убить врага и не быть убитым самому. Остальное неважно. Комфорт, чистота, стерильность, удовольствия, все то, что творится за пределами поля боя — это не для нас, это фикция.