- Загорский? Ты?!
Видели бы вы её лицо. Восхищение, изумление, алчный огонь в глазах.
- Привет, Марина. – Автомобиль остановился возле неё.
Девушка наклонилась к окну, представив моему взору упругую грудь в вырезе обтягивающей кофточки.
- Твой, что ли? – Спросила она, внимательно оглядывая салон.
Я видел, как горят её глаза, поэтому спокойно ответил:
- Мой. – Ухмыльнулся и хлопнул ладонью по пассажирскому сидению. – Садись, прокачу.
Уже через двадцать минут она исступленно брала у меня в рот. Отчаянно старалась и пыталась удивить меня своим мастерством, заглатывая до предела и почти давясь. А ещё чуть позже низко охала, когда я, наклонив её на капот «своей» шикарной тачки, яростно насаживал её задницу на свой вздыбленный член. И жалобно скулила, когда впивался пальцами в её длинные волосы на затылке и с силой оттягивал её голову назад.
В тот день я понял, что всё покупается, и всё продаётся. Главное – цена.
А ещё обнаружил, что схожу с ума от длинных женских волос. Буквально зверею. Это мой маленький порочный пунктик. Волосы у Маринки, кстати, оказались нарощенными, поэтому я тут же потерял к ней всякий интерес. Ровно, как и к любой бабе, которую трахал после неё.
Больше я не запоминал их лиц и имён. Не для того, чтобы не привязываться, нет. Мне просто не были интересны все эти куклы с конвейера с одинаковыми губами, носами, ресницами. Все эти длинноногие манекены, созданные лишь для того, чтобы удовлетворять основные мужские потребности. Я трахал их и тут же забывал. Некоторые не успевали даже одеться и уйти, а я уже не помнил, как они выглядели.
Но эта… Та, что привёл с собой Вик… Откуда он её, вообще, притащил?
Либо гениальная работа пластических хирургов и косметологов, либо на самом деле настоящая. Белоснежная кожа без капли косметики, россыпь светлых веснушек по щекам, пухлые губки такой интересной, по-детски наивной формы, что невольно сразу представляешь, как она обнимает ими твой член. Высокая грудь, обтянутая каким-то зачуханным свитером, гордые, покатые плечи и осанка балерины.
Но самое главное – нереальное сочетание темно-янтарных глаз и светлых, пшеничного оттенка волос, доходящих длиной до поясницы. А этот взгляд: в огромных глазах растерянность, невинность и смятение, перемешанные с достоинством. Либо это всё было шикарной актёрской игрой, либо девчонка реально была аленьким деревенским цветочком, что маловероятно.
Мне почему-то сразу захотелось её осадить.
Что бы там шлюха о себе не думала, она останется шлюхой, и не более.
- Скажи своей соске, пусть пока погуляет, а мы обсудим с тобой наши дела. – Бросил я, с нетерпением ожидая её реакции.
Девица моргнула - будто не расслышала. Затем её глаза округлились и стали ещё красивее, рот приоткрылся, а грудь поднялась высоко. И всё за какую-то секунду.
Но первая реакция последовала не от неё, а от Воскресенского. Тот ухватил её за запястье и повернулся ко мне:
- Она сейчас сядет, а ты встанешь, и мы отойдём.
Больше всего меня поразила его интонация. Вик никогда не разговаривал со мной таким тоном. Похоже, случилось именно то, чего я никак не мог предполагать: эта тёлка охмурила его так крепко, что у Воскресенского реально поехала крыша.
- О’кей. – Улыбнулся я, понимая, что друг настроен решительно.
Поднялся и вышел из-за стола.
- Полин, прости, пожалуйста. – Вик за моей спиной пытался усадить взбрыкнувшую спутницу на диван. – Посиди, мы сейчас вернёмся.
Я спустился вниз по ступеням и в тот же момент почувствовал толчок в спину.
- Какого хрена? – Процедил сквозь зубы Воскресенский, разворачивая меня к себе.
- Эй, полегче. – Предостерёг я, отшвыривая от себя его руки.
- Ты соображаешь, Загорский? – Снова налетел на меня Вик. – Это моя девушка, ты что мелешь?!
- Ты своих шлюх со мной за один стол сажаешь! – Парировал я. – Я что, должен оказывать им какие-то королевские почести?
- Ты понимаешь, что ты сейчас делаешь? – Покраснел он от гнева. – Ты унизил её! И унижаешь меня перед ней!
- Остынь, детка. – Я отступил на шаг назад и оглядел друга. – Так ты её просто разводишь, что ли? – Рассмеялся. - Так бы сразу и сказал, я бы подыграл тебе.
- Какая разница? – Вик метнулся вперёд и навис надо мной. – Ты не должен так вести себя!
- Как? – Я дёрнул плечами, поправил ворот рубашки. – Как, Витенька? Может, ты подскажешь, что я должен изменить в своём поведении, чтобы угодить твоим бабам? Или эта какая-то особенная? Как-то даёт, не как все?
Воскресенский еле сдерживался. На его лице гуляли желваки, пальцы сжались в кулаки.