Мне тоже это не понравилось. По словам секретарши я представляла себе чуть ли не Алькатрас, а тут вчерашний школьник свободно ушёл-пришёл.
— И вот я его поймал, выдал ему всё, что накипело… ну, без рукоприкладства, конечно. А он мне, думаешь, что сказал? Что так и будет делать дальше. И вот это своё: и кто меня остановит? Ну, пришлось пойти на уступки. Разрешили им курить. Продавать даже стали. Потому что если этот бэтман в другой раз сорвётся, сесть никому не захочется.
— Понимаю…
— Они все не подарки. Один Алик Рудковский чего стоит. Тот самый, который ДТП прошлой осенью устроил, слышала, наверное? Мать его в Центризбиркоме. Он уже третье лето у нас. Ведет себя как хозяин всей местности. Но даже с ним проще, понятнее. Говнюк он редкостный, конечно, но договориться с ним можно. Но этот Тимур… от него просто не знаешь, что ждать. Как к нему вообще подступиться. Как-то подействовать на него невозможно. Вот он сказал, что уйдет и его никто не остановит, и ты откуда-то понимаешь, что так оно и есть. Не знаю, как объяснить толком, но смотрю на него — и не по себе. Бывают такие люди, ну ты, как психолог, должна меня понимать…
Около девяти вечера мы прибыли на место. Последний отрезок пути дорога поднималась среди гор, а сам лагерь располагался на вершине холма, на плато. Ворота, едва мы проехали охранный пост, сразу же за нами с лязгом закрылись. Охрана тоже была в камуфляже, отчего возникло ощущение, что попали на какую-то военную базу. Но нет. По ту сторону ворот открылся совсем другой вид.
Коттеджи, дорожки, беседки, подстриженная зелень — всё было таким красивым, аккуратным, просто идеальным. Хвалёные «Голубые ели», турбаза, где мы, студенты, выступали в прошлом году на форуме, казались в сравнении с этим лагерем деревней Простоквашино.
Павел Константинович остановился на парковке.
— Ну пошли, — посмотрел он на меня так, словно в Космос меня выпускал. — Чёрт, никак не могу избавиться от ощущения, что привёз волкам невинную овечку на съедение.
Пока мы шли по вымощенной дорожке от парковки к самому большому коттеджу, он показывал:
— Там — стадион. Там — бассейн. Столовая — вон там… А это корт.
Я с интересом озиралась по сторонам. А вскоре увидела и «подопечных». Они просто стояли на спортивной площадке, болтали, смеялись, пока тоже меня не увидели. И все сразу как по команде замолкли и аж головы развернули, следуя за нами взглядами.
Мда, Павел Константинович не зря смущался и переживал. Каждый из них не только меня раздел глазами, но и на вкус попробовал. Не самое приятное ощущение, конечно, но и не повод впадать в панику. К тому же сейчас, при нём, они ничего такого не выкинут, надеюсь.
— Пал Константиныч, а что за красотуля с вами? — тут же крикнул через всю площадку парень-блондин с каре.
— Ваш новый психолог. Так что поуважительнее, Алик, — ответил Павел Константинович, а мне тише добавил: — Вот, о чём я и говорил. Это Рудковский.
Со стороны площадки раздался смех. Глумливый, блеющий.
— Сладкая, иди сюда, познакомимся, — враскачку приблизился к нам блондин Алик.
— Отложим этот волнующий момент до завтра, — отозвалась я.
Он масляно разулыбался и тягуче произнёс:
— Буду ждать завтрашнего дня с нетерпением…
— Алик! — хмуро повторил директор.
Тот вернулся к остальным парням, которые продолжали ощупывать меня глазами и похихикивать.
А потом я посмотрела чуть в сторону и увидела ещё одного парня.
Нет, не увидела, а будто напоролась на его взгляд, как на нож. Отчего-то возникло такое ощущение, необъяснимое и тревожное. Хотя не сказать, что он разглядывал меня как-то по-особенному. Наоборот. Он единственный не выражал никакого интереса и никаких эмоций.
Стоял в стороне от всех, сам по себе, курил и смотрел, хоть и неотрывно, но с совершенно нечитаемым выражением. Но именно этот парень почему-то заставил меня неосознанно… не знаю, занервничать, что ли. И это вовсе не было обычным девичьим волнением — от этой слабости я давно избавилась. Нет, ощущение было такое, словно я заглянула в бездну…
— Это и есть тот Тимур? — спросила я Павла Константиновича, заранее зная, что угадала.
— Да, он…
14. Часть 2
Тимур