Потому что он прислал ей строки из самой страшной для нее песни «Илиады» – их тайной общей книги судьбы. Строки сцены гибели.
Колесница, к которой Гектора привязали под стенами Трои.
Колесница, которую Катя еще в детстве хотела сжечь, разрушить. Жаждала переписать всю главу, чтобы Гектор, самый любимый ее герой «Илиады», остался жив в последнем бою.
Она набрала: «Гек, что с вами?»
Он прислал ей новое сообщение:
Долгая ночь… И заходят Плеяды. Я у порога брожу, вымокши весь под дождем.
Раненный жгучею страстью…[4]
За окном – никакого дождя (гроза разразилась лишь на следующий вечер). Душная августовская ночь, нагретый асфальт и пышущие жаром крыши домов. Автора строк Катя не знала – какой-то древний грек, поэт…
И тут раздался длинный настойчивый звонок в дверь ее квартиры.
Катя открыла и увидела Гектора. Он был совершенно пьян.
Правда, на ногах он держался крепко. Однако вид имел тот еще. Белая рубашка распахнута на груди. Скомканный галстук торчит из кармана брюк. Пиджак под мышкой. Рукава рубашки он засучил. И Катя увидела на сгибе его локтя бинт – у него брали кровь из вены.
– Гек! – Катя шагнула назад, впуская его. Он надвинулся, захлопнул дверь ногой, и прислонился к ней спиной. В серых глазах – отчаянное болезненное выражение. Почти что тьма.
– Гек, что случилось?
– Надрался я. – Он выпрямился, словно гордясь собой. – Водки выпил.
– Вижу. Но что произошло?
– Сорок восемь часов не виделись. И получаю ответ – и еще двадцать четыре подождешь, – он помотал головой. – У ней и бровь не шевельнулась, не сжала даже губ она… А я… хоть сдохни… Ну и надрался вдрабадан.
– И такой за рулем. – Катя смотрела на него. Она чувствовала, дело не только в их короткой разлуке. Не ребенок же он капризный. Дело в чем-то ином, более серьезном.
– Какой? Гадкий я, да? Наглый эгоист. Катеныш, да я когда врадабан… я аккура-а-атно тачку вожу, ювели-и-ирно! – Гектор церемонно поклонился ей, и его сразу резко повело в сторону. Но он устоял. – Дистанцию соблюдаем, да, Катеныш? Отстраняемся, чтоб сильней помучился, чтоб извелся весь. Места чтобы себе не находил, дурак.
– Гек, какую дистанцию? Я же объяснила, работы много навалилось и завтра похороны коллеги в Кашине.
– Да понял я все. Вот пришел – увидел. Теперь гоните в шею поганой метлой. Надоел, да? Достал?
– Идите в комнату. Вам надо протрезветь. Я вам чаю крепкого сейчас заварю.
– Не пойду, – он снова упрямо мотнул головой. Его сильное тренированное тело расслабилось, и он, словно медуза, сполз спиной по двери, оказался на полу – сел, согнув колени. Глядел снизу вверх на Катю.
– Здесь, у порога, как пес… стану сон и покой охранять. Здесь мое место.
– Гек!
– Что? Ну что Гек? Сорок восемь часов и еще двадцать четыре. Пауза несколько затянулась. Не выдержал я. Сам явился незваный. А вы идите. Спите, отдыхайте. Я здесь – вы там. И ни о чем не тревожьтесь. Я ж не как другие. Я Гектор Троянский. Завоеватель… блин… Я ж безобидный.
Тьма, тьма в его серых глазах… Отчаяние.
Ну что, спорить было с ним таким – «вдрабадан» в его мятежном, горьком настроении? Или силой с пола поднимать? Здорового, накачанного бугая?
Катя забрала у него пиджак, испачканный пылью. Повернулась спиной к Гектору Троянскому. На кухне счистила пыль с пиджака и обнаружила в правом кармане бутылку – неужели водку с собой притащил? Но то оказалась бутылочка мятного сиропа. А в другом кармане – крафтовый пакет: плюшки с корицей. Шлемоблещущий Гектор не только сам заявился среди ночи, но и гостинцы принес.
В спальне Катя разделась и села на кровать. Она не находила себе места. Что-то с ним дурное случилось – подсказало ей сердце. Но с пьяным невозможно серьезные вещи обсуждать. Пусть протрезвеет. Она легла, чутко прислушивалась – в прихожей горел свет, но оттуда не доносилось ни звука. И усталая встревоженная Катя не заметила, как уснула.
Пробудилась она от зуммера будильника в мобильном. Половина девятого. Через час за ней заедет шеф пресс-центра вместе с коллегами и они отправятся в чертов Кашин. В спальню сквозь бамбуковые жалюзи заглядывало солнце. В кухне гудела кофемашина, там воцарился Гектор. И Катя туда сразу не пошла – накинула льняное кимоно и проскользнула в ванную. Ее банное полотенце было влажным, Гектор им воспользовался, и ее травяным гелем для душа. Катя вымылась, привела себя в порядок – дальняя дорога, жаркий день, поэтому минимум косметики. Никаких духов, лишь легкий мист – дымка для волос и тела. Причесала волосы и высоко заколола их японской шпилькой. Вернулась в спальню и облачилась в черное платье. И только после этого прошла в кухню.