– Научить?
Госпожа Ласска пожала плечами.
– Во многих культурах при создании големов считалось, что орудия не должны разговаривать. У них нет языков.
– А траст, значит, добавляет им немножко глины? – пошутил Мокриц.
Она многозначительно смерила его взглядом.
– Все немного более сакрально, – мрачно ответила она.
– Ничего, сойдут и неразговорчивые, лишь бы не глупые, – сказал Мокриц, стараясь сохранить серьезный вид. – А у Ангхаммарада имя вместо описания?
– У многих совсем древних големов есть имена. Скажи мне, зачем они тебе? – спросила девушка.
– Разносить почту, – ответил Мокриц.
– Работа на людях?
– Вряд ли почтальоны могут работать тайком, – ответил Мокриц, мельком представив темные фигуры, крадущиеся от двери к двери. – А что, какие-то проблемы?
– Нет, вовсе даже нет! Просто люди нервничают и поджигают мою лавку. Я приведу големов как только смогу.
Она помолчала.
– Ты в курсе, что несвободным големам положен выходной раз в неделю? Или ты не читал буклет?
– Э… выходной? – переспросил Мокриц. – Зачем им выходной? У молотков не бывает выходных, например.
– Затем, чтобы побыть големами. Не знаю я, чем они занимаются, может, сидят где-нибудь в подвале. Это… это чтобы было ясно, что они не молотки, господин фон Липвиг. Многие это забывают. Свободные големы учат их. Зато все остальное время им не нужен даже сон.
– Получается… у господина Помпы скоро выходной? – спросил Мокриц.
– Разумеется, – ответила госпожа Ласска, и Мокриц отложил это в папочку «полезно знать».
– Превосходно. Большое спасибо, – сказал он. Может, поужинаем сегодня?
Обычно у Мокрица не возникало проблем со словами, но эти отчего-то застряли в горле. Было что-то в госпоже Ласске… колючее, как ананас. Что-то в ее глазах как бы говорило: Тебе меня ничем не удивить – я вижу тебя насквозь.
– Что-нибудь еще? – спросила она. – А то ты просто стоишь с открытым ртом.
– Кхм, нет… больше ничего. Спасибо, – пробормотал Мокриц.
Она улыбнулась ему, и у Мокрица защекотало в отдельных местах.
– Иди уже, господин фон Липвиг, – сказала она. – Озари этот мир своими лучиками.
Четверо из пяти почтальонов, как выразился Грош, сошли до станции и теперь чаевничали в заваленной почтой каморке, которую в шутку называли комнатой отдыха. Агги отправили домой после того, как бульдога отодрали от его ноги. Мокриц решил угостить почтальново корзиной фруктов. Корзина фруктов всегда кстати.
По меньшей мере, она произвела впечатление. Как и бульдог. Но часть писем удалось доставить, приходилось это признать. Приходилось также признать, что с многолетним опозданием, но все же почта пришла в движение. Оживление буквально витало в воздухе. И Почтамт больше не казался склепом. Сейчас Мокриц удалился в свой кабинет и занялся творчеством.
– Чайку, господин фон Липвиг?
Он оторвался от работы и увидел перед собой Стэнли со странным выражением на лице.
– Спасибо, Стэнли, – он отложил перо. – Я вижу, на этот раз почти все осталось в чашке! Отличная работа!
– А что это вы рисуете, господин фон Липвиг? – спросил юноша, вытягивая шею. – Похоже на Почтамт!
– Верно подмечено, Стэнли. Это будет изображено на марке. Ну-ка, взгляни на остальные, что скажешь? – он протянул ему несколько рисунков.
– Ого, да вы хороший рисователь, господин фон Липвиг. Так похоже на лорда Витинари!
– Это однопенсовая марка, – объяснил Мокриц. – Я перерисовал рисунок с пенни. Городской герб на двухпенсовой, Морпоркия с вилкой на пятипенсовой, Башня Искусств на большой долларовой марке. Я еще подумываю насчет десятипенсовой.
– Очень красиво, господин фон Липвиг, – сказал Стэнли. – Все в подробностях. Как маленькие картины. Как называются эти мелкие полосочки?
– Штриховка. Чтобы сложнее было подделать. А когда письмо с маркой попадет к нам на Почтамт, мы возьмем наш старый штемпель и поставим печать на новых марках, чтобы нельзя было использовать их во второй раз, и…
– Точно, они ведь, получается, как деньги, – бодро подхватил Стэнли.
– Прошу прощения? – переспросил Мокриц и замер с чашкой на полпути ко рту.
– Как деньги. Такие марки будут как деньги. Потому что марка за пенни и есть пенни, если так посмотреть. Вы в порядке, господин фон Липвиг? Вы какой-то странный сделались. Господин фон Липвиг?