Ещё день прошёл. Зачем, кому нужный?
Путейские эмалевые знаки, предупреждающие, что вот здесь – начало, а потом – окончание сопрягающих кривых полотна, номера пикетов.
Изредка вспыхивают, словно фосфоресцируют, белые стрелки, с раздвоенным оперением, указывающие на телефон, и сами шахтные телефоны, массивные, в защитных металлических кожухах, с пристёгнутой к корпусу трубкой на коротком, жёстком кабеле, в надёжной проволочной оплётке. Как на подводной лодке.
Звони при необходимости, вызывай дежурного диспетчера, доложись – как всё было. Основные тоннели разбежались ответвлениями, стали дополнительными, второстепенными, а дальше соединились между собой стрелочными переводами. Ещё дальше – раструбы и камеры съезда, для переадресовки поездов и мотовозов с одного пути на другой.
Кое-где на сводах белеют лишаи высохших протечек самой невероятной формы – соль земли вместе с водой даже сквозь плотно свинченные тюбинги просачивается, а уж в бетоне трещинку отыщет непременно. И пыль на всём, слоем неопрятной ваты.
Удушливый, неживой запах сланцевого масла и угольной вытяжки, которую добавляют в креозот при пропитке шпал.
Вдруг явственно возникли замаскированные боковые коридоры, забранные частой решёткой с крепкими замками. Мелькнули стоп-кадром, стальные двери, задраенные винтовыми запорами.
Что там за ними, куда они выводят – на свет, или в новые галереи, в туман гибельного помрачения? С какими ходами, заповедными схронами пересекаются? Сколько лет езжу, а не перестаю удивляться.
Проскочил «Коломенскую» ушёл с метромоста в тоннель. Словно туман на меня зелёный наплыл, сыростью речной потянуло. Подумал:
– Где-то тут к Москве-реке – Голосов овраг спускается, по преданию, нулевая точка, из которой можно проникнуть в параллельный мир. Факты есть, не просто – фольклор!
Лампочки на приборных щитках «смазались», бликами рубиновыми посверкивают.
Тумблеры сместились, рычаги, словно чья-то рука двинула вперёд-назад. Поплыло всё, кабина тесная расширилась, просторно стало, как и мечталось в долгие рабочие часы.
И включается экстренная связь из пустого второго вагона: будто по радио передают прямой репортаж с места событий. Фоном – свистки паровозные, пыхтение. Даже – запах – вокзальный и пар седой кудрявится. Слышны обрывки разговора, но язык – не наш, чужеродный. Прислушался: точно – немецкий язык, в школе же учил. Школа имени Эрнста Тельмана с углублённым изучением немецкого – что-то ещё помню, детская память цепкая, долгая.
– … отправляйте «скорый». Что? Срочно!
– Почему? К чему такая спешка?
– Передали по телеграфу. У этого литерного дурная слава. В почтовом вагоне посылка русскому консулу в Неаполе. Кубок – череп русского писателя Гоголя, инкрустированный драгоценными камнями. Второй раз уже к нам на станцию! До конечной не доходит!
– Небывалое дело!
– Да, да, Гюнтер! Железные дороги – они работают исправно! Я не встречал ничего подобного за много лет работы!
Вот и конечная станция. Прошёл по вагонам, стояночный тормоз закрутил. Всё! Смена закончилась. Куда ехать?
В комнату отдыха побрёл. Индивидуальный пакет с бельем – моя фамилия сверху, чётко всё! Поспал немного, так – кемарнул. Переживаю – диспетчеру не доложил, как положено по инструкции. Голоса странные – ну как про них докладывать.
В пять утра замерили давление – в норме, и снова – выезд, за «штурвал» на пару часов. А уж потом – отсыпаться – по полной!
Вот уже потянулись первые пассажиры. Бодрые «жаворонки», квёлые «совы», нормальные – «голуби». Молчаливые, сны последние на ходу досматривают. Очень популярны в Москве – первые электрички. Стучат ногами требовательно – по входным дверям. Самые нетерпеливые, может, даже, и уснуть не смогли, так соскучились! Открывай, скорей, спешим!
Никак им – без метро.
Состав свежий, чистенький, ещё не загаженный за смену. Поехали!
– «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция…»
После того случая твёрдо – решил – схожу к врачам. Добросовестно обошёл всех. В довершение – психотерапевт.
«Психопат» – народ его ласково окрестил. Чтобы в душе моей покопаться, разобраться, – что с ней творится. Увещевать разговорами, или таблетку выписать, или фибру поменять одну на другую! Я же в психоанализе – ни бум-бум.
Психотерапевт почитал в медицинской книжке, что там написано разными специалистами. Посмотрел на меня. Сам щуплый, взгляд колючий, ресницы короткие, белёсые. Вопросы задавать начал. Вроде безобидные, но «с подкладкой». Каверзные. И отвечать надо быстро, а главное – как будто искренне, бесхитростно, не подавая вида, что ты знаешь про тот скользкий камешек посредине брода, который тебя в ледяную воду коварно скинет.