Он спал, прикроватный монитор фиксировал вполне обнадеживающие показатели. Света подошла еще на шаг и задрала простыню, оголяя красивые длинные мужские стопы. Она немного приподняла одну и развернула. Прикрыла глаза, сбитая с ног увиденным. Маленькие глубокие ямки… Застарелые шрамы, которые могли быть оставлены только… зубами.
Глава 4
Он очнулся. И снова увидел ее. Женщину в белом медицинском халате.
- Вы кто? – прошептал, собираясь с силами.
Женщина резко вскинула голову, отрываясь от своего занятия. Интересно, что она делала с его ногами? Ноги тоже пострадали? Он парализован?! Что, черт возьми, опять случилось?
- Тише, ты… Успокойся, - приказала женщина, переводя взгляд на монитор, который стал противно пищать. – С тобой все хорошо. Не волнуйся. Тебя сбила машина, но уже все в порядке. Я - врач.
Сбила машина? Его сбила машина?!
- Как это случилось? – выдавил из себя. Все тело противно ныло, но он чувствовал и руки, и ноги, что не могло не радовать. Он не знал, хочет ли жить, но сейчас, когда практически все виновные были наказаны, было бы обидно умереть. Не дождутся.
- Понятия не имею. Уточнишь в полиции. Как тебя зовут? Кому сообщить о случившемся?
- Никому, - прошептал мужчина, отключаясь. - Меня никто не ищет.
Ложь, конечно, искали, еще и как. Просто, вряд ли бы это делали в больницах. На вокзалах, аэропортах, где угодно, но только не в реанимации… Разве могло прийти Виктору в голову, что после всей его подготовки к побегу тот так нелепо сорвется?! Как можно было столько всего пройти, выстрадать, выждать… А потом на ровном месте забуксовать. И ведь главное, из-за чего? Из-за того, что случайно попал под машину. Насмешка судьбы какая-то. И если он не вырвется из этого круга сейчас, то больше не будет шансов… Семнадцать лет ушло на то, чтобы подготовить пути к отступлению. Семнадцать гребаных лет в аду. Он ни за что не вернется в него снова. Лучше умереть.
Светлана выдохнула. Все произошедшее казалось каким-то кошмарным сном. Теперь у нее не было сомнений, что этот мальчик – автор дневника. Жертва… Шрамы на ногах были тому подтверждением. Кто с ним так поступил? И почему он уверен, что его никто не ищет? Женщина проверила еще раз все показатели и вышла за дверь. Что ей теперь делать? Сделать вид, что ничего не знает? Ведь по факту… Ну, чем она могла помочь? Да, так и сделает. Она – врач. Он - пациент. Все остальное ее мало касается.
Моль села в свой автомобиль и покатила к дому. Сейчас выпьет пару таблеток успокоительного, ляжет спать. О чем думать, если все уже случилось… Ничем она ему не поможет, – убеждала себя женщина, паркуясь у дома. Открыла дверь в квартиру, в нос ударил резкий запах алкоголя. Ах… да, она не вытерла разлитый коньяк. Прошла в гостиную, взяла тряпку, протерла стол и пол, на котором тоже образовалась коньячная лужица. Зыркнула на ненавистную записную книжку, которая так и валялась на столе. Сердито отбросила тряпку, вышла из комнаты. Вернулась спустя секунду, костеря себя, на чем свет стоит, но все-таки открыла блокнот.
15 июня 1998
Наказание за побег последовало незамедлительно. Едва раны на ногах немного затянулись, он привез меня в какое-то странное место. То ли клуб, то ли публичный дом. В общем, то место, в котором, имея деньги, можно было удовлетворить любые, даже самые темные желания. Я с ужасом осмотрелся по сторонам...
- Что это? Куда вы меня привезли?! – требовательно поинтересовался я.
- Нравится? – ухмыльнулся он. - Нет? Это то место, Аланчик, (этот придурок придумал мне новое имя, старое его, по-видимому, не устраивало), куда ты непременно попадешь, если будешь плохо себя вести. А чтобы ты понимал разницу… между статусом моего фаворита и дырки, работающей здесь… сегодня ты будешь именно дыркой.
Усвоил ли я урок? Безусловно. После того, что со мной сделали в том месте, я стал невероятно понятливым. Повторить подобный опыт мне бы очень не хотелось. И без того геморрой лечил целый месяц. О своем психологическом состоянии я старался вообще не думать.
31 декабря 1998
Этот урод снова явился. С тех пор, как мы определились с моей ролью, Виктор (так его звали), все свободное время проводил со мной. Иногда мне казалось, что он помешался на мне. Особенно отчетливо это просматривалось, когда дело доходило до постели. Он мог часами со мной играть, нашептывая отвратительные грязные словечки на ухо. Он был неутомим, для своего возраста, и я ненавидел каждую минуту, проведенную с ним. А еще он маниакально настойчиво добивался моего отклика, что было большой проблемой, потому что его действия и он сам меня абсолютно и совершенно не возбуждали. Я просто отключался на все время его визита. Это был не я. Это был Алан.