— Тебе удастся уйти от меня, Мариам, только если ты умрешь, — пригрозил он. — И ты сможешь от меня отделаться только тогда, когда мы тебя закопаем.
Холодок пробежал у меня по спине, но я не уступила.
— В понедельник я свяжусь с адвокатом и подам на развод. — Я повесила трубку, ощущая себя гораздо более уверенно, несмотря на весь свой страх. Я наконец приняла решение и была готова исправить свою жизнь.
Каис перезвонил моему отцу и, впервые сбросив свою фальшивую личину, рявкнул:
— Попрощайся со своей дочерью, Аджаб! Дни ее сочтены!
И папа наконец понял, как он ошибался насчет Каиса. Тот был фальшивкой. Его зять обманывал его с первого дня.
Папа поставил в известность полицию, но ему объяснили, что он находится в Америке, где личные угрозы не являются преступлением, если только вслед за ними не следуют насильственные действия. Впервые я пожалела о том, что мы находимся не в Афганистане, где за угрозу физической расправы следовала племенная месть.
На следующий вечер у папы снова зазвонил телефон. Звонил близкий друг Каиса.
— Он убьет меня, если узнает, что я звонил тебе, Аджаб, — сказал он. — Но он что-то замышляет. Забирай дочь и внука и бегите.
— В Соединенных Штатах Америки существует закон, — возразил папа. — Что может сделать этот негодяй? Его постигнет кара.
— Пожалуйста, уезжай, Аджаб. Каис договорился с наемным убийцей. Это не шутки.
— С кем? — ошарашенно переспросил папа.
— Не заставляй меня повторять. Говорю тебе, твой зять нанял человека, чтобы тот убил твою дочь! Забирай Мариам с ребенком и бегите из города. И никому не говори, куда вы направляетесь. Предупреждая тебя, я рискую собственной жизнью!
Когда папа передал мне этот разговор, у меня началась истерика.
— Убийца?!
Но папа продолжал придерживаться мнения, что все это пустые угрозы, направленные на то, чтобы я вернулась к Каису. И только я знала, что это не так. Я слишком хорошо знала Каиса. Он был жестоким убийцей и уже неоднократно пытался убить меня до этого. Все зашло слишком далеко. Мы с ним находились в патовой ситуации. Я знала, что никогда к нему не вернусь. А он не намерен был меня отпускать.
И тут из Парижа нам позвонил Фарид. Папа сообщил ему последние новости. И Фарид, внимательно выслушав все, сказал:
— Приятель Каиса говорит правду, дядя. Подумай как следует. Зачем ему предупреждать тебя? Совершенно очевидно, что он боится оказаться замешанным в расследование убийства.
— Может, он такой же безумный, как Каис? — с надеждой в голосе предположил папа. Меньше всего ему хотелось покидать свой уютный дом.
— Я скоро приеду, — ответил Фарид.
— Из Парижа?
— Да. Оставайтесь на месте. Двери держите на запоре. Я прилечу первым же рейсом.
Фарид всегда держал слово. Не прошло и суток, как он вошел в папину квартиру. Мой двоюродный брат был прекрасен как всегда.
— Не волнуйся, братишка, — хитро посмотрев на меня, произнес он. — Твой старший брат защитит тебя.
Фарид никогда не забывал о том, что в детстве я изображала из себя мальчика.
Но тревога отравляла мне даже радость от встречи с Фаридом.
— Фарид, он нанял убийцу. Он действительно хочет убить меня, а потом заберет сына и сбежит в Афганистан.
Фарид успокоил меня, а затем занялся делами. Нам с Дюраном предстояло уехать как можно дальше, не покидая при этом американского континента. Тем же вечером Фарид отвез нас в аэропорт и посадил на самолет, летевший в Лос-Анджелес, штат Калифорния. У Фарида жили там близкие друзья, которые готовы были позаботиться о нас.
Затем папа с Фаридом должны были присоединиться к нам. Я надеялась, что все обойдется и я смогу спокойно заниматься воспитанием сына. Нам предстояло начать новую жизнь, жизнь без насилия, боли и оскорблений, — так, по крайней мере, считала я.
ГЛАВА 14
Я подала на развод и единоличную опеку сына в свете жестокости, проявляемой Каисом. Я не претендовала на получение алиментов. Мне не нужны были деньги Каиса. Я просто хотела в мире и безопасности растить своего сына.
Оказавшись вдали от Каиса, я немного успокоилась и время от времени даже начала ощущать мгновения счастья. Дюран был веселым, цветущим ребенком и, похоже, совсем не скучал по своему отцу. Вскоре он начал говорить и произносить мое домашнее имя — Мало. Впрочем, у него оно звучало как Мано. Никогда в жизни не слышала ничего более приятного, чем голосок маленького Дюрана, когда он звал меня: «Мано! Мано!»