- Видите ли... Анализ показал резкое, в несколько раз выше нормы, увеличение содержания лейкоцитов, то есть белых кровяных телец...
- И что это означает?
- Вы не понимаете? Вкупе с остальными симптомами это очень напоминает картину лейкоза.
- Лей... Кажется, я ослышался...
- Да-да, лейкоза, или, что то же самое, рака крови. Впрочем, чтобы исключить ошибку, я обязательно сделаю повторный анализ.
- Но... но ведь это ужасно, - хрипло пробормотал Кристиан.
- Да, хорошего мало.
- И эта болезнь неизлечима?
- Не всегда, но как правило...
- Позвольте, месье, что значит "не всегда"?
- Мне доводилось видеть больных, которые прожили по два, а то и по три года после начала заболевания. К тому же известны случаи выздоровления или по крайней мере стойкой ремиссии. Прежде я работал ассистентом в Вильжюифской клинике, и там... Ну-ну, друг мой, не вешайте голову, не так уж все скверно! Должен вам сказать, что течение лейкозов очень сильно зависит от эмоционального состояния больного, от его душевного настроя. Проще говоря, вам необходимо оградить супругу от любых огорчений и неприятностей. Проследите, чтобы она не скучала, будьте с ней поласковей, старайтесь почаще радовать... Ну, вы понимаете, что я имею в виду. Но избегайте всякой нарочитости - это может возбудить у нее подозрения, и тогда все наши усилия пойдут насмарку.
Я проконсультируюсь с лучшими гематологами и обещаю: все, что можно сделать для спасения вашей жены, будет сделано. Только уж вы должны нам помочь. Дайте ей почувствовать, как вы ее любите - тем самым способом, который каждой женщине понятен лучше всяких слов! Помните: сексуальная удовлетворенность - сильнейший терапевтический фактор. Так что не щадите себя, дружище!
Ай да Клод!
Через минуту он зашел в спальню; я в это время уже лежала в постели и отрешенно глядела в потолок. Попрощавшись, он быстро наклонился ко мне ц шепнул:
- Можешь не тревожится, киска! Твой муж тебя обожает. Никогда еще не видел супруга, который бы так переживал из-за болезни жены. Бедняга просто в отчаянии!
28 марта.
Кристиан изо всех сил старается выглядеть жизнерадостным и беззаботным, но актер из него никудышный. Стоит мне притворится, будто я читаю или сплю, как его физиономия сразу превращается в подобие трагической маски. Кроме того, он обложился медицинскими журналами и усердно штудирует их, подпитывая свой страх.
Так и слышу, как он говорит мадам Канове: "...Я ведь затем и женился, чтобы принести ее в жертву нашему счастью".
Вот уж подлинно - смех и грех! Жертвенная овечка оскалила зубы перед самым закланием.
Временами он осторожно пробует коснутся волнующей его темы. Я с вялым безразличием отвечаю, что опасаться ему нечего. Он мне, разумеется, не верит, но умолкает. В противном случае я моментально расстраиваюсь, пускаю слезу и заявляю, что он просто добивает меня своей подозрительностью. Это действует безотказно. А еще я то и дело выдумываю разные капризы. Кристиан приписывает их моему болезненному состоянию и, помня наказы Клода, мечется, словно белка в колесе.
2 апреля.
Вчера ходили на прием к известному гематологу. Клод заранее прислал развернутое заключение о состоянии моего здоровья. Согласно сценарию мне пока надлежит оставаться в неведении, но Кристиан, уже поднаторевший в медицинских терминах, понял все как нельзя лучше. Больше ничего и не требовалось. Убедившись, что очередной удар достиг цели, отправила эту писанину в унитаз.
Я настояла, чтобы Кристиан подождал меня в приемной. Заморочить голову светилу гематологии оказалось совсем несложно - доктор принял меня за одну из тех психопаток, которые изобретают себе болезни, а потом бегают по врачам, отнимая у них время.
Когда я вышла из кабинета, Кристиан с видом приговоренного к смерти сидел на стуле; к моему облегчению, он был совсем не расположен беседовать со светилом. Я подошла и, испуганно округлив глаза, произнесла чуть дрожащим голосом:
- Знаешь, дорогой, эта история нравится мне все меньше. Теперь направляют на рентгенотерапию... Что это может означать?
11 апреля.
Регулярно посещаю госпиталь Сен-Жозеф, прохожу курс рентгенотерапии. Кристиан отвозит меня и ждет в машине - мы решили, что он не будет заходить внутрь, поскольку больничная обстановка действует ему на нервы. А я огибаю здание и попадаю в тихий, уютный скверик. Здесь я сажусь на скамейку кстати, как раз перед рентгенологическим отделением, - достаю какой-нибудь роман и одолеваю две-три главы, после чего возвращаюсь, и мы едем домой.
Честно говоря, эта затянувшаяся комедия начинает меня малость утомлять, но я уверена, что нервы у моих подопечных скоро сдадут. Первым, несомненно, сломается Кристиан - он и так уже на пределе. Потом настанет черед мадам Кановы. Она сделана из куда более прочного материала, но я все-таки научу ее хотя бы одному человеческому чувству - страху.
15 апреля.
Последнее время, ссылаясь на нездоровье, я манкировала приглашениями на авеню де ль'Обсерватуар. И вот сегодня мадам Канова самолично явилась с огромным букетом роз осведомиться о моем самочувствии.
Событие произошло в полдень. Я, на положении больной, лежала в постели и к ее приходу как раз успела накраситься - сделала себе мертвенную бледность и темные круги под глазами. Мадам Канова тоже выглядит не лучшим образом, и мне показалось, что она похудела.
Уходя, она перебросилась несколькими фразами с Кристианом, и мне удалось разобрать часть разговора сквозь неплотно закрытую дверь.
- Говорю же тебе, - отчаянно шипел мой супруг, - ее осматривала уйма врачей! Участковый терапевт, гинеколог, гематолог! И все поставили один и тот же диагноз... Да в чем тут еще сомневаться? Не могла же она втереть очки всем медикам Парижа!.. - Ответа я не расслышала. - А тебе известно, какова смертность от лейкоза? Девяносто семь процентов!
Тут я с удовлетворением откинулась на подушку. Теперь и мадам Канова поймет, что шансов у нее не осталось.
19 апреля.
У Кристиана начала пошаливать печень. Он совсем пожелтел и взял в университете месячный отпуск для поправки здоровья.
23 апреля.
Кристиан все так же стойко держит бессменную вахту возле моего одра. Его вымученная заботливость становится непереносимой. Пожалуй, пора переходить к следующей стадии и, как говорится, нанести удар милосердия.
25 апреля.
Сегодня вышла из госпиталя шатаясь, вконец убитая горем. Села в машину и объявила гробовым голосом:
- Все, мне конец... Я давно догадывалась!
Кристиан заметался, не зная, как меня разубедить, но я была безутешна.
- Нет, нет, не обманывай меня... Я сама слышала, как одна из медсестер произнесла слово "лейкемия"... и при этом еще поглядела на меня с такой жалостью... Теперь все понятно... Я скоро умру... - И я с рыданиями бросилась ему на шею.
В тот момент он как раз выезжал на дорогу, и машину чуть не вынесло на встречную полосу. Едва успевший затормозить шофер грузовика высунулся из кабины я покрыл нас отборной руганью, но Кристиан даже не заметил, что сделался причиной чьего-то неудовольствия. Думаю, он и пинка бы не почувствовал.
26 апреля.
Проплакала целый день. Кристиан в срочном порядке выкинул все медицинские журналы и справочники. Это он зря - такая детская уловка должна была лишь подтвердить мои опасения. Обнаружив пропажу, я сделала выводы (разумеется, вслух) и теперь реву пуще прежнего.
Намекаю на самоубийство. Кристиан ни на минуту не спускает с меня глаз. Он уже боится спать.
27 апреля.
Приходила мадам Канова. Воля и энергия этой женщины достойны преклонения. Хотела бы я быть столь же неутомимой! Она выразила мне свое сочувствие, причем в таких простых и сердечных словах, что, будь я и вправду больна, мне наверняка стало бы легче. Под конец она завела речь о главном, и следует признать, что слушала я с неподдельным интересом.
- Дорогая, удерживайте себя от злобы, она - оружие слабых. Конечно, когда рассудок уже выбрал какую-то цель, идти к ней следует без колебаний и сомнений, устраняя все препятствия на своем пути. Но ни в коем случае нельзя опускаться до озлобления. В желании отомстить всегда есть что-то жалкое, как в любом капризе; наши эмоции должны подчиняться велениям разума.