Первая, довольно робкая попытка произошла за ужином.
- Я уже не имею никакого отношения ко всей этой истории, - заявил он, придав голосу всю твердость, на какую был способен. - Я оправдан, понятно? Оправдан и чист перед законом. Так сказал мой адвокат.
- Ну конечно, дорогой. Только боюсь, что в случае чего тебя могут привлечь как сообщника уже по новому обвинению... И не забывай про смерть мадемуазель Сюриссо, а также про убийство ребенка.
- Ребенка?
- Ну да, сынишки профессора Кановы. Или ты не в курсе? А твоя приятельница поведала мне вчера всю предысторию этого грустного события.
(Тут я немножко блефовала. Но, с другой стороны, я была почти уверена в правдивости своих слов. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предположить за мадам Кановой, помимо устранения мужа, еще кое-какие грешки.)
Кристиан побледнел. Он любил маленького Ксавье и, если не ошибаюсь, даже давал ему уроки, помогая осиливать школьную премудрость. Но, как ни ужаснул Кристиана мой намек, спорить он не пытался.
22 февраля.
Кристиан начинает сдавать. Все утро хныкал, умоляя понять трагизм его положения и т. д. Я помалкивала и улыбалась. Вечером он не выдержал, увлек меня в спальню и овладел мной с исступленной страстью, разительно не похожей на то, что бывало у нас прежде. Отчаяние вдохновляет на подвиги... Забавно.
24 февраля.
Чаепитие у мадам Кановы. Эта женщина обладает феноменальной способностью менять поведение в зависимости от обстоятельств. Ее беззастенчивое маневрирование очень напоминает тактику коммунистических правителей: выросшая в Советской России, товарищ Вера неосознанно переняла стиль своих вождей. Продолжение связи с Кристианом уже не сулит ей ничего, кроме опасности разоблачения, и к тому же грозит обернуться новыми расходами. Посему она, не колеблясь, бросила его и теперь старается приручить меня, надеясь завоевать доверие, дружбу и, кажется, даже любовь! Вообще-то она понимает, что шансы на успех невелики, но других путей у нее сейчас нет, и мадам Канова разыгрывает свою единственную карту со всей тщательностью, обдумывая каждый жест и каждый взгляд.
Когда хочет, она умеет очаровывать - в чем-чем, а в этом ей не откажешь. Она рассказывала мне о своем прошлом, о жизни в России, о жутком фарсе, где переплетаются рабство, ложь и анархия... Я вслушивалась в переливы ее голоса, любовалась быстрой сменой выражений на прекрасном гордом лице и не без тщеславного удовольствия отмечала все чаще адресуемые мне нежные взгляды. Временами, наклонившись ко мне, она словно подчеркивала сказанное легким дружеским прикосновением. Да, трудно даже вообразить более обольстительную женщину. Прямо Цирцея...
Домой я вернулась довольно поздно и едва переступила порог, как Кристиан учуял хорошо знакомый ему аромат духов, пропитавший мои волосы и платье. Нахлынувшие воспоминания о минутах, проведенных в объятиях мадам Кановы, повергли его в неописуемую ярость. Он схватил меня за плечи и так стиснул, что Я чуть не вскрикнула от боли. Прошло несколько секунд; Кристиан впился в меня горящим взором и дрожал с головы до пят. Наконец его пальцы разжались, он обмяк и снова превратился в тряпку.
Момент я пережила напряженный, но в целом основания для беспокойства нет. Как ни бесит Кристиана моя нынешняя близость с мадам Кановой, инстинкт самосохранения в нем достаточно силен. К тому же он втайне надеется, что мадам благодаря своему уму и обаянию все-таки убедит меня отдать пленку.
28 февраля.
Настала пора отблагодарить молодого человека с нижнего этажа. Как-никак, именно его гостеприимство в пору моего увлечения звукозаписью позволило мне добиться столь блестящих результатов. Да и впоследствии он держался очень хорошо, не позволяя себе ни вопросов, ни намеков. Конечно, даже начни он болтать, это вряд ли изменило бы ход дела об убийстве профессора, но все же - кто знает? - могли возникнуть и осложнения. В любом случае молчание юного киногероя - любезность, заслуживающая награды.
Итак, вчера вечером мы удрали из Парижа и устроились на ночь в маленьком, но вполне уютном пригородном отельчике. Около трех часов утра мой приятель, истощив как свои возможности, так и фантазию, наконец уснул. Тогда я тихонько встала, набрала номер нашей квартиры на рю де Пасси и, изменив голос, сообщила Кристиану, что его супруга попала в автомобильную катастрофу в Фонтенбло... Сейчас, добавила я, пострадавшую перенесли в ближайший к месту аварии отель "Великий охотник", что возле Барбизона; мадам Маньи пришла в сознание и хочет увидеть своего дорогого мужа. Она находится на втором этаже, в тринадцатом номере.