[29] Brian could hear the catch in her throat and knew that she was trying not to cry. He’d hardly ever seen Mom cry until that morning last week when someone phoned from the hospital and said Dad was real sick.
[30] Cally walked slowly down Fifth Avenue. It was a little after five, and she was surrounded by crowds of last-minute shoppers, their arms filled with packages. There was a time when she might have shared their excitement, but today all she felt was achingly tired. Work had been so difficult. During the Christmas holidays people wanted to be home, so most of the patients in the hospital had been either depressed or difficult. Their bleak expressions reminded her vividly of her own depression over the last two Christmases, both of them spent in the Bedford correctional facility for women.
[31] She passed St. Patrick’s Cathedral, hesitating only a moment as a memory came back to her of her grandmother taking her and her brother Jimmy there to see the creche. But that was twenty years ago; she had been ten, and he was six. She wished fleetingly she could go back to that time, change things, keep the bad things from happening, keep Jimmy from becoming what he was now.
[32] Even to think his name was enough to send waves of fear coursing through her body. Dear God, make him leave me alone, she prayed. Early this morning, with Gigi clinging to her, she had answered the angry pounding on her door to find Detective Shore and another officer who said he was Detective Levy standing in the dingy hallway of her apartment building on East Tenth Street and Avenue B.
[33] “Cally, you putting up your brother again?” Shore’s eyes had searched the room behind her for signs of his presence.
[34] The question was Cally’s first indication that Jimmy had managed to escape from Riker’s Island prison.
[35] “The charge is attempted murder of a prison guard,” the detective told her, bitterness filling his voice. “The guard is in critical condition. Your brother shot him and took his uniform. This time you’ll spend a lot more than fifteen months in prison if you help Jimmy to escape. Accessory after the fact the second time around, when you’re talking attempted murder-or murder-of a law officer. Cally, they’ll throw the book at you.”
[36] “I’ve never forgiven myself for giving Jimmy money last time,” Cally had said quietly.
[37] “Sure. And the keys to your car,” he reminded her. “Cally, I warn you. Don’t help him this time.”
[38] “I won’t. You can be sure of that. And I did not know what he had done before.” She’d watched as their eyes again shifted past her. “Go ahead,” she had cried. “Look around. He isn’t here. And if you want to put a tap on my phone, do that, too. I want you to hear me tell Jimmy to turn himself in. Because that’s all I’d have to say to him.”
[39] But surely Jimmy won’t find me, she prayed as she threaded her way through the crowd of shoppers and sightseers. Not this time. After she had served her prison sentence, she took Gigi from the foster home. The social worker had located the tiny apartment on East Tenth Street and gotten her the job as a nurse’s aide at St. Luke’s-Roosevelt Hospital.
[40] This would be her first Christmas with Gigi in two years! If only she had been able to afford a few decent presents for her, she thought. A four-year-old kid should have her own new doll’s carriage, not the battered hand-me-down Cally’d been forced to get for her. The coverlet and pillow she had bought wouldn’t hide the shabbiness of the carriage. But maybe she could find the guy who was selling dolls on the street around here last week. They were only eight dollars, and she remembered that there was even one that looked like Gigi.
[41] She hadn’t had enough money with her that day, but the guy said he’d be on Fifth Avenue between Fifty-seventh and Forty-seventh Streets on Christmas Eve, so she had to find him. O God, she prayed, let them arrest Jimmy before he hurts anyone else. There’s something wrong with him. There always has been.
[42] Ahead of her, people were singing “Silent Night.” As she got closer, though, she realized that they weren’t actually carolers, just a crowd around a street violinist who was playing Christmas tunes.
[43] “… Holy infant, so tender and mild …”
[44] Brian did not join in the singing, even though “Silent Night” was his favorite and at home in Omaha he was a member of his church’s children’s choir. He wished he was there now, not in New York, and that they were getting ready to trim the Christmas tree in their own living room, and everything was the way it had been.
[45] He liked New York and always looked forward to the summer visits with his grandmother. He had fun then. But he didn’t like this kind of visit. Not on Christmas Eve, with Dad in the hospital and Mom so sad and his brother bossing him around, even though Michael was only three years older.
[46] Brian stuck his hands in the pockets of his jacket. They felt cold even though he had on his mittens. He looked impatiently at the giant Christmas tree across the street, on the other side of the skating rink. He knew that in a minute his mother was going to say, “All right. Now let’s get a good look at the tree.”
[47] It was so tall, and the lights on it were so bright, and there was a big star on top of it. But Brian didn’t care about that now, or about the windows they had just seen. He didn’t want to listen to the guy playing the violin, either, and he didn’t feel like standing here.
[48] They were wasting time. He wanted to get to the hospital and watch Mom give Dad the big St. Christopher medal that had saved Grandpa’s life when he was a soldier in World War II. Grandpa had worn it all through the war, and it even had a dent in it where a bullet had hit it.
[49] Gran had asked Mom to give it to Dad, and even though she had almost laughed, Mom had promised but said, “Oh, Mother, Christopher was only a myth. He’s not considered a saint anymore, and the only people he helped were the ones who sold the medals everybody used to stick on dashboards.”
[50] Gran had said, “Catherine, your father believed it helped him get through some terrible battles, and that is all that matters. He believed and so do I. Please give it to Tom and have faith.”
[51] Brian felt impatient with his mother. If Gran believed that Dad was going to get better if he got the medal, then his mom had to give it to him. He was positive Gran was right.
[52] “… sleep in heavenly peace.” The violin stopped playing, and a woman who had been leading the singing held out a basket. Brian watched as people began to drop coins and dollar bills into it.
[53] His mother pulled her wallet out of her shoulder bag and took out two one-dollar bills. “Michael, Brian, here. Put these in the basket.”
[54] Michael grabbed his dollar and tried to push his way through the crowd. Brian started to follow him, then noticed that his mother’s wallet hadn’t gone all the way down into her shoulder bag when she had put it back. As he watched, he saw the wallet fall to the ground.
[55] He turned back to retrieve it, but before he could pick it up, a hand reached down and grabbed it. Brian saw that the hand belonged to a thin woman with a dark raincoat and a long ponytail.
29
Брайан услышал, как вздохнула мать. Она изо всех сил старалась не заплакать. Он никогда не видел ее плачущей, за исключением того самого утра на прошлой неделе, когда кто-то позвонил из госпиталя и сказал, что отец очень серьезно болен.
30
Кэлли медленно шла по Пятой авеню. Было чуть больше пяти, и ее окружала толпа покупателей «последней минуты», руки которых были перегружены пакетами. Это было время, когда она была готова разделить с людьми общее возбуждение, но сегодня она ощущала только болезненную усталость. Она устала от работы. Во время Рождества люди стремились быть дома, поэтому большинство пациентов клиники были либо подавлены, либо просто невыносимы. Их мрачное выражение напомнило ее собственную депрессию в течение последних двух рождественских праздников, проведенных ею в Бедфордской женской исправительной колонии.
31
Она миновала Собор святого Патрика, и вспомнила, как бабушка брала ее с братом Джимми посмотреть службу. Но то случилось лет двадцать назад. Ей тогда было десять, а ему шесть лет. Кэлли желала вернуться в те времена, все изменить и не дать случиться беде, удержать Джимми от того, что с ним произошло теперь.
32
Даже мысли о нем было достаточно, чтобы волны страха прокатились по ее телу. Господи, заставь его оставить меня в покое, умоляла она. С прижавшейся к ней Гиги, сегодня рано утром она ответила на сильный стук в дверь, и обнаружила детектива Шора и другого офицера, назвавшегося детективом Леви. Они стояли в узком проходе в ее квартиру в доме на пересечении Восточной Десятой улицы и Авеню Би.
33
«Кэлли, ты снова пускаешь своего брата»? глаза Шора обыскивали взглядом комнату за ее спиной, чтобы обнаружить знаки его присутствия.
34
Этот вопрос был для Кэлли верным признаком, что Джимми умудрился сбежать из Рикер Айлендской тюрьмы.
35
«Ему вменяется в вину попытка убийства тюремного охранника», сказал с горечью в голосе детектив. «Охранник — в критическом состоянии. Твой брат застрелил его и забрал его униформу. На этот раз ты проведешь гораздо больше, чем пятнадцать месяцев в тюрьме, если поможешь Джимми сбежать. Кэлли, учитывая, что для тебя это повторно, и поскольку речь идет о попытке убийства или об убийстве офицера при исполнении, тебя засадят надолго».
36
«Я никогда не прощу себя за то, что дала денег Джимми в прошлый раз», тихо сказала Кэлли.
37
«Конечно. И ключи от машины», напомнил он ей. «Кэлли, предупреждаю тебя. Не помогай ему на сей раз».
38
«Я не буду. Можешь быть уверен в этом. Я и не знала, что он натворил в прошлый раз». Она наблюдала, как их глаза вновь обшаривали квартиру. «Проходите»! заплакала она. "Посмотрите, видите, его здесь нет. И если желаете подключить мой телефон на прослушивание, сделайте милость, пожалуйста! Я хочу, чтобы вы услышали, как я призову Джимми сдаться. Потому, что это все, что я могу ему сказать ".
39
Но, конечно же, Джимми не будет искать меня, молилась она, прокладывая дорогу через толпу покупателей и уличных зевак. Не в этот раз. Отсидев свой срок, она забрала Гиги из детского приюта. Социальный работник помог ей найти маленькую квартирку на Восточной Десятой улице и устроил на работу в качестве нянечки больницы святого Луки — Рузвельта.
40
Это будет ее первое Рождество с Гиги за последние два года! Если бы только она могла позволить себе несколько достойных подарков для дочки, подумала она. Четырехлетнему ребенку нужно иметь собственную колясочку для кукол, не ту складную развалюху, которую предлагали Кэлли. Купленные покрывало и подушка, не сумеют скрыть неуклюжесть коляски. Но, может быть, она могла бы отыскать мужчину, продававшего кукол на улице где-то здесь на прошлой неделе. У нее оставалось только восемь долларов, и она запомнила, что коляска была именно такая, какую она хотела для Гиги.
41
У Кэлли в тот день не было с собой достаточно денег, но мужчина сказал, что он будет на Пятой авеню между Пятьдесят седьмой и Сорок седьмой улицами в канун Рождества, так, что она сможет его разыскать. О, боже, молилась она, дай им арестовать Джимми до того, как он причинит зло кому-либо еще. С ним происходит что-то ужасное. И так было всегда.
42
Впереди нее люди пели «Молчаливую ночь». Приблизившись, она увидела, что они не были профессиональными исполнителями рождественских песен, а, скорее всего, толпой, окружившей уличного скрипача, играющего Кристмасские мелодии.
44
Брайан не присоединился к пению, хотя «Молчаливая ночь» была его любимой, и дома в Омахе он был членом церковного детского хора. Он пожелал оказаться сейчас там, а не в Нью-Йорке, и чтобы они наряжали рождественскую елку в их собственной гостиной, и все было бы как обычно.
45
Ему нравился Нью-Йорк, и он всегда жил ожиданием летних встреч с бабушкой. Брайану это доставляло радость. Но ему был не по душе их приезд в этот раз. Во всяком случае, не в канун Рождества, с отцом в больнице, с такой печальной матерью, и братом, подшучивающим над ним, хотя Майкл был всего на три года старше.
46
Брайан засунул руки в карманы куртки. Они мерзли, несмотря на надетые на них варежки. Он нетерпеливо смотрел на гигантскую елку, стоящую на другой стороне улицы, на ледяной каток, тоже лежащий на противоположной стороне. И догадался, что в эту минуту мама собиралась сказать, «Хорошо, а теперь давайте посмотрим на елку».
47
Елка была очень высокой, на ней были такие яркие лампочки, и верхушку венчала большая звезда. Но Брайана это сейчас совершенно не интересовало, равно, как и витрины, которыми они любовались перед этим. Он не хотел слушать играющего на скрипке музыканта, и вообще не имел желания стоять здесь.
48
Они даром теряли время. Он хотел приехать в больницу и посмотреть, как мама вручает отцу большую медаль Святого Кристофера, спасшую жизнь деда, когда он был солдатом Второй Мировой Войны. Дед носил ее всю войну, и она даже имела отметину в том месте, где в нее попала пуля.
49
Бабушка упросила мать принести медаль отцу. Кэтрин чуть не рассмеялась, но пообещала, сказав, «О, мама, Кристофер был всего лишь мифом. Он уже давно не считается святым и единственно, кому помог, так это тем, кто продавал его медали людям, прикреплявшим их к приборным доскам».
50
Бабушка на это ответила, «Кэтрин, твой отец верил, что она помогла ему пройти ужасные бои и испытания, и это главное… Он верил, и я верю тоже. Пожалуйста, передай ее Тому и верь».
51
Брайан не одобрял поведение матери. Если бабушка верила, что отцу будет лучше, если он получит медаль, значит, мать должна дать ее ему. Он был уверен в бабушкиной правоте.
52
«…спи в божественном покое». Скрипка перестала играть, и ведущая солистка выставила корзину для денег. Брайан наблюдал, как люди стали бросать в нее монеты и долларовые купюры.
53
Мама вынула портмоне из сумочки и взяла из него две долларовые бумажки. «Майкл, Брайан, ко мне. Положите деньги в корзину».
54
Майкл взял свой доллар и стал протискиваться сквозь толпу. Брайан сначала последовал за ним, но вдруг заметил, что кошелек матери не вернулся обратно в сумочку, когда она клала его обратно. И увидел, что тот упал на землю.
55
Он повернул назад, чтобы поднять его, однако, не успел сделать это, как чья-то рука наклонилась и подхватила кошелек. Брайан заметил, что рука принадлежала худощавой женщине в черном дождевике с волосами, завязанными тугим хвостом.