- Папочка, папочка, скорей! - раздался откуда-то издалека голос моего сынишки. - Папочка, ну скорей же ты!
Сначала я думал, что опять началось. Но потом я понял, что голос моего сына... Идёт с улицы. Рука страха моментально сорвала с меня покрывало сна. Я сейчас лежал с широко раскрытыми глазами, уставленными в темноту, про себя моля Бога, чтобы мне показалось.
- Папочка, ну выходи!
А вот это уже было реально страшно. Теперь я чётко убедился в том, что не сплю, и в том, что голос моего умершего сына зовёт меня с улицы. Древнейшее чувство - страх - сковало меня и приказывало лежать тихо и не шевелиться. Да я даже дышать перестал, чтобы не издавать лишнего шума. Я всё ещё уповал на то, что мне кажется.
- Папа, ну где ты? Мама ждёт нас!
Мои подмышки и мой лоб выдавливали из себя ледяной пот. Меня трясло как от лихорадки. Я встал с постели и согнувшись, почти на четвереньках стал полсти к выходу. Глаза, пообвыкшие к темноте, позволили обходиться без света. В голове поднялась холодная муть, затмевающая трезвое мышление.
- Папа, а ну выходи! Ты чего там играешься! Мама же нас ждёт!
Каждое слово хлестало меня шипастой плетью, вырывая кусочки из тела моей души, которое, как и у каждого человека в подобной ситуации, становится мягким и нежным, когда дело доходит до умерших родственников, прямо сейчас зовущих тебя на улицу.
«Так какого чёрта ты идёшь туда!» - подумал я. Но чья-та непреодолимая воля заставляла меня двигаться, заставляла медленно и максимально тихо надевать скафандр, брать из оружейной фотонное ружьё. Я встал у шлюза, представляя, как в тишине, из-за которой можно подумать, что оглох, сейчас загрохочут двери. И как бы я себе это не выдумывал, а загрохотали они сильнее любой моей фантазии.
В тот момент, когда я вышел на воздух, что-то человеческое внутри меня умерло, замёрзло насмерть в холодной хватке первобытного и суеверного ужаса. Осталось лишь что-то дикое, больше близкое к зверям, нежели к людям. В царящей тишине я чётко услышал, как ко мне бежит, шурша по траве, пара ног. Я резко обернулся, почти вскрикнув при этом, но спусковой рычажок фотонного ружья не нажал. Глаза мои раскрылись от ужаса и одновременно наполнились слезами. Разум утонул в пучине чудовищной неописуемой смеси из страха, радости и осознании невозможности того, что я вижу. Ко мне бежал мой сын.
- Папа, папа, ну наконец-то! Я уже устал тебя ждать. Почему так долго?! - звонкий задорный голосок весёлого мальчишки ножом резал мой сердце. Не в силах больше сдерживать слёзы, я позволил им течь застилающим глаза потоком. А мальчик, словно ничего не замечая вокруг себя, взял меня за левую руку, и, утягивая в сторону от колонии продолжал втыкать иглы под ногти моей души - Папа, а почему ты так странно одет? Что это за пузырь у тебя на голове? - раздался звонкий смех - Пойдём скорее к маме, расскажем ей про Марс! - и отпустив мою руку, мой сын бросился бежать, ловя в раскрытую ладонь колоски невесть откуда взявшегося здесь пшеничного поля.
Откуда-то издалека навстречу нам шла Кэролайн. Сынишка прибавлял темп бега, в то время, когда я стоял, готовый рухнуть на землю. И когда мальчик почти достиг своей цели, я внезапно совершил то, чего никогда не сделал бы в здравом уме. Бросив фотонное ружьё, я побежал вслед за сыном, снимая на бегу шлем и швыряя его в сторону.
- Стой! Стой! Ради всего святого, прошу, остановись! - орал я во всё горло, но слёзы задушили последние слова.
На горизонте воссияла ослепительная вспышка. Я успел закрыть глаза, и в этот момент, казалось, само время остановилось. Я слышал биение собственного сердца, что бешено колотилось в груди. Невыносимый адский жар стал снимать с меня кожу. Но больнее всего было слышать их крики. Слышать, как им больно, и в то же время понимать, что ты ничем не можешь помочь. От переполнявших меня эмоций я закричал, так громко, как только мог. Кричал навстречу ударной волне, что стремительно приближалась ко мне, словно бы мой ор мог её остановить. Она всё ближе, ещё чуть-чуть и...
...Хорошая пощёчина, отпущенная тяжёлой рукой капитана, привела меня в чувства. Совершенно безумным взглядом я рыскал вокруг, пока не понял. На мне не было шлема! Да и верхняя часть скафандра была приспущена, безвольно болтаясь ниже пояса, обнажая подкладочный костюм и разодранные в кровь предплечья, сбитые кисти и сломанные ногти.