Через полчаса она появилась снова; На ней было темно-синее платье. Волосы Девон стянула на затылке в узел, но не слишком туго, позволив нескольким прядкам кокетливо выбиться из прически.
— Отлично выглядишь, — произнес Майкл. Это были те же слова, что ей сказал Джонатан Стаффорд, когда она пришла к нему домой. Но комплимент Майкла оставил Девон равнодушной, и сердце ее сильнее не забилось.
— Благодарю, — только и сочла она нужным ответить, подхватывая на руку свою шубку из белой норки. — Нам надо поторапливаться. — Майкл кивнул и они направились к выходу.
Внизу их дожидалось такси. Они забрались в машину и поехали в сторону галереи «Интрепид» на Пятьдесят третьей улице. По дороге Майкл успел сообщить Девон, как он соскучился и как хорошо снова находиться с ней рядом. Потом он погрузился в рассуждения о своей деятельности в качестве вице-президента ЭДарнекс менеджмент», особо останавливаясь на деталях, выставлявших его план переустройства маркетинговой системы фирмы в самом выгодном свете.
— Если после реализации плана меня снова не повысят, значит, имя мне вовсе не Майкл Галвестон.
— Я счастлива, что ты процветаешь, Майкл.
— Есть только одна вещь на свете, которая могла бы достойно увенчать это самое процветание.
— И что это за вещь?
Он взял ее руки в свои и поднес их к губам.
— Я хочу, чтобы ты разделила со мной мою удачу.
Девон выглянула в окно. Ее удивило, что прикосновение Майкла не затронуло ее ни в малейшей степени. Машину слегка занесло, когда они сворачивали за угол, но водитель выправил ее и помчался дальше.
— Мы, кажется, уже все обговорили, Майкл. Наши с тобой, планы не совпадают.
Майкл со значением сжал ее руку.
— На свете нет ничего непоправимого. Небольшая корректировка ни твоей, ни моей карьере не повредит. — Это означало: брось свою работу — и дело с концом. — Пожалуйста, не торопись с ответом. Приближается Рождество. Если мы будем встречать его врозь — ни тебе, ни мне веселее не станет.
Рождество. Этот праздник так много для нее значил.
— К чему загадывать? — Девон старалась не раздражать Майкла, поскольку им предстояло провести вместе целый вечер. Не хватало еще с ним ссориться или выяснять отношения на людях.
Такси остановилось, и шофер, повернув голову, обратился к ним через отверстие в стекле, отделявшем его от пассажиров:
— С вас три шестьдесят.
Заплатив, Майкл выбрался из машины и помог выйти Девон. Ледяной ветер взметнул вверх ее волосы, бросив в лицо пригоршню мелких холодных брызг. Она прикрылась от дождя воротником норковой шубки, порадовавшись, что надела именно ее, а не привычный вязаный жакет.
Уцепившись за руку Майкла, Девон прошла несколько шагов к стеклянной двери галереи. Когда они вошли, выяснилось, что торжество по поводу открытия выставки Хименеса уже в» полном разгаре. Хотя помещение было невелико, событие отмечалось на самом высоком уровне — повсюду виднелись букеты цветов, на столах стояло французское шампанское, русская водка и икра. Мужчины были в смокингах, а женщины — в вечерних платьях. Хотя эти туалеты стоили много дороже темно-синего шелкового платья Девон, его насыщенный цвет бросался в глаза и все прочие наряды выглядели в сравнении с ним довольно блекло.
— Судя по царящему здесь оживлению, открытие прошло успешно и художник прямо на глазах пробивает себе дорогу к славе, — сказал Майкл.
— Очень может быть.
Мимо них проходил официант с подносом, и они взяли себе по бокалу с искрящимся шампанским.
Галерея была декорирована скромно, но с отменный вкусом. Под ногами сверкал прекрасно натертый паркет, в центре зала застеленный толстым серым ковром с густым ворсом. Стены и потолок были ослепительно белыми, а выставленные для обозрения всевозможные трубы и висевшие по углам указатели были выкрашены в черное. Это создавало умеренно-праздничную обстановку, которая не резала глаз и не отвлекала внимания от безупречно развешенных по стенам картин.
Впрочем, От этих картин и без того было трудно оторвать взгляд. Девон понравились полотна, написанные яркими, сочными красками. Они отображали будничную жизнь бразильских крестьян и ремесленников на фоне великолепных пейзажей бразильской природы. Округлые фигуры людей напоминали манерой исполнения полотна Томаса Харта Бентона, но на этом сходство и кончалось: Суть работ, их стиль и идеология были абсолютно самостоятельными и создавали свой, неповторимый мир.
— Великолепно, — сказала Девон. — Это лучшее, что мне доводилось видеть за последнее время.
— В проспекте говорится, что картины уже выставлялись во многих музеях Бразилии.