— Все, что случилось много лет назад, окутано флером загадочности. Регулярных записей тогда никто не вел, а большая часть архивов погибла или пропала.
Я обратила внимание на то, что многие постояльцы гостиницы пережили то же самое, что и я. Один из них видел призрак старой женщины, другой почувствовал, что в шкафу находится некий старинный сундук и в нем кто-то или что-то заперто. То же говорила и миссис Микс.
— У миссис Микс склонность все драматизировать. Кроме того, не исключено, что она считает, будто байки о привидениях могут привлечь в гостиницу дополнительных посетителей.
— Не верю. Миссис Микс отнеслась к этому весьма серьезно.
— Тогда поверьте мне. Вся эта история навеяна известными обстоятельствами. Умер ребенок — и вы…
— А вы знаете, что дом на Черч-стрит построен прямо на кладбище, то есть на костях?
— Нет, но…
— И еще одно: дом возведен над могилой маленького Бернарда.
— Вот этого я действительно не знал.
— Тогда ответьте: отчего этот совершенно нормальный — в нашем понимании — человек отважился на подобное безумное предприятие? — А откуда вы знаете, что Бернард похоронен под домом?
— Обнаружено его надгробие в подвале.
— Господи!
— Не спорю, все дело отдает сумасшедшим домом. Если бы со мной этого не случилось я бы тоже так считала. Мне стоило большого труда заставить себя вникнуть в подробности. Сказать по правде, все это меня до смерти пугает.
— А что же девушка? — спросил Джонатан. — У вас нет никаких доказательств, что с ней обошлись нечестно. Эта история выглядит еще более надуманной, чем все остальные.
— До сих пор я не нашла этому подтверждений — но ведь я только начала и надеюсь докопаться до правды. Мне бы, например, хотелось поговорить с вашей тетушкой Эстель…
— Нет! — Джонатан вскочил. — Я этого не потерплю. Заклинаю вас, Девон, прекратите!
— Как вы не можете понять, что я должна продолжить расследование? Ведь я не просто так получила свой писательский дар; Он накладывает и определенные обязательства, которые я не могу игнорировать.
— Кто накладывает? Какие обязательства? Вы что же, затеяли свой личный крестовый поход?
Девон отошла к окну и некоторое время вглядывалась в темноту, после чего снова вернулась к разговору.
— Есть вещь, о которой мне бы не хотелось говорить. Вы все равно не поверите, и это лишь усложнит мое положение.
— Напротив, вы должны рассказать мне все. Девон посмотрела на Стаффорда долгим взглядом.
— Отлично. Я верю в то, что души Бернарда и Энни Стаффорд заточены в этом доме. Они обратились ко мне за помощью, ибо считают, что я могу помочь им освободиться из плена.
Джонатан прошелся несколько раз по комнате.
— Вы отдаете себе отчет в том, насколько странно звучат ваши слова?
— Еще как отдаю! — Девон вдруг охрипла. Ей нравился Джонатан, и она не хотела, чтобы он смотрел на нее как на умалишенную.
— И вы действительно во все это верите?
— По правде говоря, я до сих пор еще ни в чем не уверена, кроме одного: так или иначе, мне надо узнать правду.
— Черт бы вас побрал, Девон! Из ее глаз заструились слезы.
— Как жаль, что я вообще оказалась в этой гостинице! Теперь уж ничего не поделаешь — обратного пути нет.
Увидев слезы и, по-видимому, поняв, в каком Состоянии она пребывает, Джонатан сменил гнев на милость.
— Я знаю, что мне необходимо остановить ваш безумный порыв и держаться при этом от вас подальше, но… когда я смотрю на вас, вижу вашу улыбку, ваши слезы, слышу ваш смех, я все время думаю: как это, должно быть, здорово — сжимать вас в объятиях и целовать. — Он коснулся ее волос и провел пальцем по ее нежной шее. Девон затрепетала. — Надеюсь, я смогу решить обе эти проблемы. — Он притянул ее к себе и коснулся ее губ своими губами. Девон вскрикнула и приникла к нему всем телом. Ее пальцы вцепились в рубашку у него на груди, а язык проник в его рот. Она ощутила его горячее дыхание. Блаженное тепло стало растекаться добираясь до кончиков пальцев.
Джонатан все не отрывался от ее губ, и Девон обвила руками его шею. Не делай этого! — предупреждало ее сознание. — Ты ведь знаешь, что он задумал! Но руки Джонатана гладили, ласкали, скользили по ее телу, касались груди, бедер. Сердце Девон колотилось, ноги слабели. Она ощутила, как к ее животу прижалось нечто твердое — соблазнительное и настойчивое. И все же последним усилием воли Девон сумела отстраниться.