Потом последовал еще один поцелуй, после чего Джонатан опустил голову, и ее груди скоро оказались в плену у его губ и рта.
Девон стонала в такт накатывающим на нее волнам блаженства. Господь Всемогущий, что же это я делаю! Впрочем, она отлично знала, что делает — вместо того чтобы отталкивать Джонатана, она, наоборот, притягивала его к себе, ощущая перекатывающиеся под его кожей стальные мускулы, в то время как желание полюбоваться его обнаженной плотью и коснуться ее неумолимо нарастало.
— Нам пора остановиться, — пробормотала она. Ее губы припухли и сладко ныли от его поцелуев. — Я не могу так больше… Я…
— Тс-с! — только и сказал он, а потом добавил: — Так или иначе, это должно случиться. Почему бы этому не произойти прямо сейчас?
Девон совершила героическую попытку выпрямиться, но Джонатан снова склонил голову к ее обнаженной груди и ее усилия не увенчались успехом. Его язык неутомимо трудился над ее сосками, и когда, казалось, этого уже больше нельзя было терпеть, Джонатан открыл рот и принял в него розовые набухшие стерженьки.
— Господи! — застонала Девон, откидывая голову назад. Мощное тело Джонатана уже вдавливало ее плоть в мягкие подушки.
Страсть и жар любви заполыхали в ней огненным смерчем. Желание переполняло ее естество, но вдруг снова, как бы со стороны, послышались призывы здравого смысла к осторожности. Что будет завтра? Этот надоедливый вопрос все больше овладевал ее сознанием. Кто знает, возможно, для него любовь является чем-то вроде акта удовлетворения физических потребностей? Что, если она ничего для него не значит? Готова ли она принять такую печальную истину?
— Джонатан… прошу вас… я не могу… я не должна. — Девон собрала наконец все оставшиеся силы и, упершись ладонями ему в грудь, оттолкнула его от себя. Он тяжело дышал, а его глаза стали темными от страсти. Тут ей пришло в голову, что, возможно, после того, что уже произошло между ними, остановить его вряд ли удастся, и винить в происшедшем будет некого.
Но как ни странно, Джонатан сумел сдержать себя и даже слегка от нее отодвинулся.
— Помнится, я говорил, что не стану вас неволить. Уверен, однако, что все до сих пор шло в полном соответствии с вашими желаниями.
Девон нервно облизала губы и сглотнула слюну, чтобы хоть как-то промочить пересохшее горло.
— Да, я хотела этого, не стану отрицать. Но… — Она уселась прямо и дрожащими руками натянула платье на обнаженные плечи.
— Что «но»? — Встретившись с глазами Девон, глаза Джонатана добрали серого цвета и теперь казались стальными. Не люблю я играть в девичьи игры. — Перехватив маленькую руку, он приложил ее к ширинке своих черных брюк. Под ладонью Девон забилось что-то твердое и горячее — при желании она могла бы сосчитать пульс Джонатана.
— Простите… мне очень жаль. Я знала, что нам не следовало сюда приезжать. Я боялась, что так именно все и будет. Мне вовсе не хотелось, чтобы у нас с вами зашло так далеко!
— Дерьмо все это, — сказал он, и Девон удивилась. Ей не доводилось прежде слышать, как он ругается. — Ведь вам хотелось, чтобы я вас поцеловал. Да что там поцеловал! Вам, черт возьми, хотелось много, много большего!
Девон проглотила ком, образовавшийся у нее в горле. Сгустившаяся ночь за окном вдруг показалась ей темной и зловещей.
— Если бы вы не были Джонатаном Стаффордом, а я — Девон Джеймс, я, вполне вероятно, не стала бы вас останавливать. Но при сложившихся обстоятельствах я еще не готова к тому, чтобы забраться в вашу постель.
Губы Джонатана скептически скривились.
— Не готовы? Может быть, мне следует завалить вас на диван и продемонстрировать наглядно, что вы, наоборот, весьма и весьма к этому готовы?
У Девон задрожали губы. Она еще не отошла от только что пережитого, о чем свидетельствовала ноющая боль в груди и внизу живота.
— Перестаньте, Джонатан, прошу вас. Я и так чувствую себя ужасно.
Сузившиеся глаза Джонатана словно пригвоздили ее к креслу.
— Может вам рассказать остальную часть моего сна?
— Нет! Я имела в виду… я бы предпочла, чтобы вы этого не делали. — Она с ужасом чувствовала, что в ее голосе звучало не столько негодование, сколько до сих пор полыхавшая в ней страсть.
— Но почему? Вам ведь понравилось!
Господи! Как он был прав! Стоит ему продолжить свой рассказ — и она человек конченый.
— Джонатан, я… — Девон почувствовала себя ужасно глупо. Со стороны могло показаться, что она относится к тому гнуснейшему типу женщин, которые находят удовольствие в том, чтобы заводить мужчин, распалять их сверх всякой меры, а потом отстраняться и с видом оскорбленной невинности говорить «нет».