— Ты опоздаешь, если будешь так задумчиво превращать в угли мой завтрак. — Дергаюсь и чувствую, как, выпав из моих рук, лопаточка падает мне на ноги. Благо пластмассовая, благо не горячая, благо не в кипящем масле.
— Не доводи меня до инфаркта, — едва слышно под нос. Рассеянно кинув расфокусированный взгляд на Лёшу.
— Не витай в облаках, — улыбка, едва задевшая глаза в ответ.
Как всегда без лишних слов. И это уже привычно. Также как утренний секс, совместные ужины и куча недовольства, когда я мокрыми босыми ногами шлепаю по квартире, вымачивая пол. Ну, сволочь я, что поделать? Люблю делать назло ему, чтобы почаще видеть искрящиеся эмоции в глазах. Дразнить и раззадоривать. Выводить из себя, выталкивая из зоны комфорта раз за разом. Устраивая из отношений аттракцион эмоций. Потому как, когда все тихо и гладко, глаза начинают превращаться в самое обычное цветное стекло. Красивые, но неживые. Кукольные. Может, это и есть та самая пресловутая скука?
В быту Лёша невыносим. Нет, с ним удобно. Он крайне чистоплотен, всегда поднимает стульчак на унитазе и не оставляет брызг на зеркале над умывальником. У него не валяются одинокие носки по квартире и нет дырявого нижнего белья. Но… Он невыносим. Подолгу стоит в душе. До отвратительного сложен на подъем и убивает взглядом, если я ему противоречу. Даже в мелочах. Пьет исключительно свежевыжатый сок. Не признает домашних животных. Обожает рвать прямо на мне чулки и по-медвежьи прижимает к себе во сне. Наутро не давая встать вовремя и выключая орущий будильник скидыванием его на пол.
Мы живем вместе уже около трех месяцев, за которые во мне покоится не менее пары литров его спермы. Предохраняться после того злополучного секса в клубе он отказался напрочь. Ставить спираль или пить таблетки — запретил. Жестко. Строго. Безоговорочно. Даже слушать не стал о том, что я не уверена в своей готовности обзавестись ребенком.
Что еще рано…
И мы еще так мало вместе…
И вообще нет никакой стабильности…
Ему просто плевать на любые, даже крайне разумные доводы. Мужик сказал. Мужик ожидает повиновения. Только вот не мужику в случае чего рожать.
Ну а если честно, то я скорее из вредности ворчу, чем реально недовольна.
Он очень мил со мной. Сонно трется щекой о мое плечо. Целует в шею перед сном. Моет, будто маленькую, в душе. Приносит мне всегда свежие фрукты, подвозит на работу и приезжает на обеденный перерыв. А совсем недавно попросил стать его женой…
Момент был крайне забавным. Утром, когда я готовила оладьи, увлеченно копошась возле плиты. Он позвал меня, а когда я обернулась на столе стояла огромная охапка цветов в широкой вазе. Лёша был одет в обалденный черный костюм с расстёгнутой белоснежной рубашкой. И буквально повиснув локтями на столе, держал между указательным и средним пальцем кольцо.
Улыбка у него была немного нервная. Совершенный в своей мужской красоте. Безумно горячий в этом отглаженном костюме. С застывшим твердым намерением во взгляде, пусть и сквозило волнение легкой дымкой в них.
— Будешь моей? — хрипло. Гортанно. Утробно, я бы сказала. Словно огромный объевшийся кот.
Я стояла пригвожденная им. Мысленно вылизав каждый участок оголенной кожи, разорвав к чертям эту дорогущую рубашку и оставив пару засосов на шее.
— Я и так твоя, — слетело очень тихо тогда с моих губ, довольно глупо, совсем неуместно. Я понимала, что он спросил, но…
— Женой, — закончил он с ухмылкой, когда я заткнулась.
Мы тупили минут пять. Оба. Он ждал и даже не моргал, как мне казалось. Став в миг серьезнее некуда, вероятно, впервые за все время нашего знакомства. А я переваривала услышанное. Находясь в самом настоящем шоке. Ведь я даже не жила ни с кем толком, а тут всего пара месяцев… и уже предложение.
Было страшно. Стремно. Жутко. Хотелось покрутить пальцем у виска и спросить, не выпил ли он чего или еще лучше, не обкурился ли. Сказать, что это импульсивно, и он потом пожалеет и вообще такие поспешные шаги обычно все рушат и портят.… Но я несмело улыбнулась, кивнула и едва успела выключить плиту, прежде чем оказалась на полу возле шкафчиков. Задыхаясь от его напора и успев трижды кончить за утро.
— Земля вызывает, — доносится до слуха.
— Прекрати оттачивать на мне свои навыки, шутник чертов, — ворчу с улыбкой и, наконец, ставлю перед ним тарелку с завтраком. — Приятного аппетита, женишок, — звонко чмокаю его в нос и, успев увернуться от его рук, спешу собираться.
— Вечером едем в тот ресторан.
— Я помню.
— Завтра пробы торта.
— Я знаю.
— Кир будет моим шафером.
Замираю. Когда снова всплывает чертова тема. Я категорически против, чтобы его брат был его шафером на нашей свадьбе. По огромному ряду причин. Да черт, я даже согласна на Корня, но не Кирилл, который последние месяцы буквально изводит меня взглядами, словами, руками, короткими разговорами. Лёша все знает. Все видит. Но стоически игнорирует. А это, ежели быть честной, безумно раздражает.
— Лёш…
— Лина… — мне же в тон и опять этот укоризненный взгляд.
— Он любит меня.
— Я знаю. — Емко, да? Его брат готов сожрать меня глазами, а он просто ЗНАЕТ! Знает, черт возьми! А мне что с этим делать?! Я не хочу подавиться шампанским на собственной свадьбе, после того как надену кольцо на палец любимому мужчине и скажу «да».
— Это ненормально. Это неудобно. Это вообще неправильно, — начинаю возмущаться, а он, доев, клюет меня губами в щеку и направляется на выход. Явно дав понять, что разговор закончен. И так уже в который раз за последние два месяца.
В отвратительном настроении отправляюсь в кафе. Выслушиваю недовольство сестры по поводу моего легкомыслия в отношении своей жизни. Нравоучения о том, что выходить замуж так скоро глупо, и мать против, а отец вообще обижен. И быть подружкой невесты она не желает, и я слишком рассеяна. Все как всегда. Изо дня в день. С утра до гребаного вечера. Мои мозги и без того пухнут от кучи информации. Нервы вообще ни к черту, еще и родная сестра, моя родная кровь, изводит, совершенно не дав ни грамма поддержки. Будто я железная. Будто это мой каприз — эта долбаная свадьба. Будто я упала на колени и молила его взять меня в жены.
***
Пятое февраля. Чертов девичник-мальчишник. Долбаный бар. Гребаный пьяный Кирилл. Потрясающий винегрет событий. И это был сарказм.
Все веселятся, танцуют и напиваются вусмерть. Только я сижу со стаканом сока. В закрытом черном шерстяном платье. С минимумом макияжа и наблюдаю, как мой уже без пяти минут муж отрывается со своей подругой детства. Леля… До сих пор горчит на кончике языка, стоит лишь произнести ее имя.
Я не ревную, если вы об этом подумали. Нет. Это уже давно в прошлом. После тех долгих изнуряющих разговоров/выяснений кто есть кто и для кого. Только все равно не особо приятно видеть, как она его раздевает, заставляя вместо стриптизера танцевать для остальных баб. А он и не сопротивляется.
Это почти весело, если попросту отключить собственные мозги и воспринимать все как дурость, ведь завтра будет открыта новая глава в нашей жизни. Но…
Какое-то чертово дурное предчувствие терзает, и нотки сожаления о своем согласии начинают просачиваться внутрь. Наверное, каждая невеста накануне свадьбы покрывается, будто чешуей, сомнениями? Надеюсь, ибо это как минимум напрягает, как максимум пугает. И немного расстраивает. Незнакомый для меня мандраж охватывает все сильнее и сильнее. В голове полноценный рой из гудящих мыслей, одна краше другой. А вот сердце… Оно невероятно спокойно. Удовлетворено. И истекает сладкой патокой.
Только вот не слишком ли я потеряла себя… в нем?