— Ой, не торопись обещать, Васенька!
— Я слов на ветер не бросаю.
— А как смотрит на все это Анна Петровна? — поинтересовалась я.
— Мамка-то? Говорит: ты мужчина и сам устраивай свою жизнь. Ее я не забуду. Всю курсантскую стипешку стану высылать. Зачем мне деньги? Кормить и одевать будут бесплатно...
Весь июнь Вася бредил своим морем. Таскал при себе карманный географический атлас, запоминал названия островов, проливов и заливов. Именовал свою зубрежку мудрено: изучением морского театра.
А в первых числах июля я проводила его в дальний путь.
Глава 7
Ходовая рубка — это мозг боевого корабля. По всем каналам сюда стекается вся информация, принимаются необходимые решения. И последнее слово всегда принадлежит командиру.
Капитан третьего ранга Неустроев сидит в поворотном кресле возле отдраенного лобового окна, кивком головы и коротким словом «есть» отвечает на доклады вахтенного офицера Исмагилова.
Рядом с капитан-лейтенантом несмело поглядывает по сторонам его дублер Портнов. Сегодня он впервые на главном командном посту.
Ходовая рубка «Величавого» похожа на научную лабораторию. Повсюду на переборках и палубных тумбах жужжат и пощелкивают приборы, вспыхивают и гаснут сигнальные лампочки, негромко дзенькают звонки. От всего этого у Портнова кружится голова, мечтательно замирает сердце. Мысленно он представляет в командирском кресле себя: поседевшим и мужественным морским волком. Когда же это будет? Примерно лет через десять-двенадцать. «Величавый» первоклассный корабль, но тот ракетоносец, которым станет командовать он, будет во много крат современнее и лучше. Но командирское кресло, пожалуй, останется. Размечтавшись, Портнов почти наяву представляет, как после кругосветного похода его встречает на причале сам командующий флотом, чуть располневший, но по-прежнему представительный и моложавый адмирал Неустроев...
— Идите сюда, Портнов, — врывается в его грезы властный голос командира.
На коленях у капитана третьего ранга полированный деревянный ящичек.
— Я вас попрошу, определите поправку моего секстана, — говорит Неустроев. — Давненько я не брал его в руки.
Портнов понимает, что это первый экзамен. Он выходит на крыло мостика и непослушными пальцами начинает крутить верньеры, загоняя в зеркала пляшущее солнце.
Кажется, все сделано. Лейтенант снимает отсчет со шкалы, записывает на бланке и подает командиру.
— Так. Спасибо! — удовлетворенно восклицает тот. — А ну, давайте, лейтенант, кто из нас быстрее рассчитает линию положения, — хитровато прищурившись, предлагает он.
Губы Неустроева трогает улыбка, и Портнов отмечает про себя, что командир вовсе не так суров, как показалось ему поначалу.
— Исмагилов, дайте-ка лейтенанту свой секстан!
Командир и Портнов стоят на мостике рядом. Лейтенант чуть повыше ростом, зато шириной плеч Неустроев ему не уступает.
Быстрыми, точными движениями командир вскидывает прибор, подносит к глазам зрительную трубу.
— Товсь! Ноль! — командует он стоящему с секундомером Портнову. — Готово! Давайте отсчет времени.
Потом он сам секундирует лейтенанту. А тот долго не может посадить солнечный диск на линию горизонта.
— Не шустро, — усмехается командир, когда Портнов наконец определяет высоту светила. — Пошли считать!
Пока лейтенант возится с таблицами, командир заканчивает свои вычисления.
— Не подсказывайте, Исмагилов! — строго одергивает он вахтенного офицера. — Что за школярские привычки!
Портнов подает ему свой бланк.
— Так, линию положения вы определили верно, — отмечает командир. — Однако навыки у вас, лейтенант, того... Слушайте мое приказание: каждые сутки решать по пять астрономических задач. Результаты докладывать лично мне. Ясно?
— Есть, товарищ капитан третьего ранга, — без особого энтузиазма отвечает Портнов.
— «Сам» из бывших штурманов, — шепчет лейтенанту Исмагилов, когда командир усаживается в свое кресло. — Астрономия — его любимый конек. Недавно конкурс среди вахтенных проводил. Первое место занял штурман, второе лейтенант Смидович.
— Смидович? — удивленно переспрашивает Портнов.
— Он. А чего? У него не голова, а вычислительная машина. Пятизначные цифры в уме делит и умножает.
— Группа неподвижных целей, пеленг девяносто! — послышался доклад из радиолокационной рубки.