— Это может решить только командир, — удивленно вскинул широкие брови капитан-лейтенант.
— Проводите меня к нему, пожалуйста, — попросил Портнов.
Вечером, выкроив несколько свободных минут, он уселся писать послание в Тюмень.
С Васей мы в шестьдесят втором году познакомились. Была я тогда девятиклассницей и старостой юннатского кружка. Нравилась мне возня со зверушками, только настоящие хлопоты у меня начинались тогда, когда хворал какой-нибудь бельчонок или кролик. Девчонкам — слезы, а мне забота: есть кого лечить.
Ну, а Вася... Он юннатом не был, да и совсем в другой школе учился.
Как-то в декабре подружки вытащили меня на лыжную прогулку. «Нечего, — говорят, — тебе над медицинской энциклопедией сохнуть. Врачу самому хорошее здоровье требуется. Айда дышать озоном!»
Отправились мы в загородные овраги. Там по воскресеньям тучи ребятни собираются. И на этот раз горушки, как муравейники, были черны. Облюбовали мы местечко, где народу поменьше. Съехали разок с бугра и обнаружили, что внизу возятся несколько парней. Трамплин мастерят. Утрамбовывают снег и поливают его из бочки на салазках. Командует стройкой парнишка лет семнадцати. Ноги у него, что жерди землемерные, на шее пижонская косынка, видно, у сестры или у матери спер, а на голове облезлый заячий треух. Умора.
Слепили они трамплин. И первым через него покатил длинноногий. Екнуло у меня под ложечкой. «Ну, — думаю, — будут сейчас голова-ноги, ноги-голова!» Даже ойкнула, когда махнуло его в сторону. Но глянула вниз, вижу: устоял парень, несется весь в снежной пыли, только треух где-то по дороге потерял.
Взяло тут меня непонятное озорство. Развернула лыжи и следом за ним на трамплин. Что потом было, вспомнить трудно. Бросило меня сначала влево, потом — вправо, шмякнуло о землю так, что в глазах помутнело. Отдышалась, стала щупать бока. Ребра целы, зато левой ногой шевельнуть не могу. Ясное дело — вывих.
Подняла голову, а ко мне знакомый незнакомец торопится. Лыжи сбросил, в снегу по колено увязает.
— Жива? — спрашивает и давай меня честить: — Сумасшедшая девчонка! Едва на лыжах держится, а туда же — на трамплин! Шею свернуть захотела?
— Всего только ногу вывихнула, — прикусив губу, чтобы не застонать, отвечаю ему.
— Всего только! — беззлобно передразнил меня парень, отстегивая обломок лыжи. Потом сгреб меня на руки и понес к салазкам, с которых дружки его мигом убрали бочку с водой.
Так на салазках, запряженных тройкой, я и прибыла в больницу. Вывиха у меня не обнаружили, просто связки на ноге растянула. Перебинтовали потуже щиколотку и отправили домой. Только уже на санитарной «Волге». А парень нахально влез на сиденье рядом с шофером. Провожать меня надумал. Смотрела я на его рыжую шевелюру — шапку он в овраге позабыл — и злилась. Чего я за ним следом с горы покатилась? В школе теперь не оберешься разговоров.
И впрямь, когда заявилась я хромоножкой на уроки, начались ахи да вздохи подружек. Неодобрительно косились на меня учителя, считая, что я поплатилась за очередное сумасбродство. Тремя днями спустя сидела я вечером дома в своей комнате. Глянула случайно в окно, а на улице долговязая фигура маячит. В заячьем треухе. Правда, без косынки на шее и в стареньком пальто вместо свитера. Стоит нахохлившись, будто страус, и валенком льдины ковыряет. Такой забавный, что поневоле расхохочешься. Зачем пришел? Чего торчит у всех жильцов на виду?
Присела я на подоконник, язык ему показала. Рукой знак подала: проваливай, мол, нечего людей смешить!
Он мой намек понял. Еще больше ссутулился. Подошел к свежему сугробу и крупными буквами вывел: ВАСИЛИЙ. Ткнул себя в грудь рукавицей, удостоверяя, что это его так зовут. Будто мне не все равно, Василий он или Филипп Блаженный. Демонстративно спиной к окну повернулась. Когда глянула украдкой через плечо, его уже след простыл.
Дальше — больше. Чистили мы после уроков с девчонками клетки в живом уголке. Вдруг отворяется дверь и на пороге является мой Дон-Кихот.
— Здравствуйте, — говорит. — Я к вам по поручению юннатов девятой школы. Слышали мы, что ваши морские свинки погибли. Так вот... — и выгребает из-за пазухи двух крохотных зверьков.
После я дозналась, что он за ними на зооветстанцию ездил. В Новую Заимку. Это за семьдесят-то километров от Тюмени!
Подарок свой он мне протягивает. Я делаю вид, что шибко занята. Тогда к нему Галка Юринева, всезнайка наша, подскакивает. Схватила свинок и давай их чмокать в мордашки. Даже спасибо не сказала. А он молча потоптался возле порога и вышел.