Им потребовалось сорок пять минут, чтобы перенести все снаряжение на другой край острова. Яма была вырыта на утесе над мелким заливом. Этот утес – единственное, что нарушает совершенную в прочих отношениях форму сердца. О подножие утеса разбиваются волны, но в хорошую погоду, как сейчас, лишь отдельным клочьям белой пены хватает энергии взлететь на утес и упасть у ямы.
– Кевин, – сказал Ник, чуть задыхаясь после второй ходки через остров, – наберите с Джимми дров для костра. И не только плавник, он слишком быстро прогорает.
Но прежде чем приказ начали выполнять, естественное любопытство заставило пятерых братьев Ронишей подойти к краю ямы и бросить в нее быстрый взгляд.
Они увидели вертикальный квадратный шурф со сторонами около шести футов; насколько проникал взор, его стены были из потемневших от времени бревен, скорее всего дубовых, привезенных на остров с материка. Холодный влажный воздух, поднимавшийся из глубины, на какие-то мгновения пригасил их энтузиазм. Яма словно бы хрипло дышала, и не требовалось большого воображения, чтобы представить себе призраки тех, кто погиб, пытаясь разгадать ее тайну.
Чтобы никто случайно не упал в яму, ее накрывала проржавевшая решетка, удерживаемая металлической цепью, идущей от вбитых в камень металлических стержней. Ключ от замка мальчики нашли в ящике отцовского стола – под маузером в кобуре, принесенным с Великой войны. Ник на мгновение испугался, что ключ сломается в замке, но тот благополучно повернулся, и замок раскрылся.
– Идите за дровами, – сказал Ник, и двое младших братьев ушли в сопровождении Амелии.
При помощи близнецов Ник поднял решетку и отнес ее в сторону. Затем началось сооружение над шурфом деревянной рамы; с нее в яму спустят веревку и благодаря системе блоков два мальчика смогут без труда опускать и поднимать третьего. На концах шестов, на которых несли груз, были заранее просверлены отверстия и укреплены металлическими болтами. Другим концом шесты приколотили к дубовым бревнам, окружавшим шурф. Несмотря на свой возраст, дуб оказался достаточно прочным, чтобы выдержать несколько гвоздей.
Ник занимался узлами, от которых буквально зависели жизнь и смерть, а Дон, склонный к механике, возился с насосом, пока тот не заработал нормально. К тому времени как все было готово, в десяти ярдах от ямы горел костер; Кевин с Джимми запасли дров на несколько часов. Усевшись вокруг огня, мальчики ели заранее приготовленные сэндвичи, запивая их сладким чаем.
– Главное – верно рассчитать время отлива, – сказал Ник, набив рот хлебом с копченой колбасой. – Десять минут до и десять минут после самой низкой воды – все, что у нас есть, потом вода начнет прибывать быстрей, чем откачивает насос. В двадцать первом году ее не удалось выкачать ниже двухсот футов, но тогда промерили глубину. Оказалось двести сорок футов. Мы на утесе; я думаю, дно ямы на двадцать футов ниже уровня отлива. Когда вода начнет прибывать, мы сможем заткнуть щели, а насос сделает остальное.
– Ручаюсь, там, внизу, сундук, набитый золотом, – сказал Джонни с горящими глазами.
– Не забудь, – ответил Дон, – дно ямы сотни раз прочесывали крюками и ни разу ничего не нашли.
– Ну тогда рассыпанные золотые дублоны, – настаивал Джимми, – в мешках, которые истлели.
Ник встал, стряхнул крошки.
– Узнаем через полчаса.
Он напялил высокие резиновые сапоги и повесил через плечо мешочек с батарейкой от фонарика, прежде чем надеть непромокаемую куртку, выведя из-под нее провод. Сумку со снаряжением надел на второе плечо.
Рон опустил пробочный поплавок на нити с обозначениями глубины через каждые десять футов.
– Сто девяносто, – объявил он, когда натяжение нити ослабло.
Ник надел веревочную упряжь и прикрепил ее к петле на конце троса.
– Опустите шланг насоса, но пока не включайте. Я спускаюсь.
Он резко дернул шланг, проверяя прочность крепления: все выдержало.
– Ладно, парни, мы с вами тренировались все лето. Больше не лодырничаем, верно?
– Мы готовы, – сказал Рон Рониш, и близнецы кивнули.
– Джимми, ты не подходишь к яме ближе чем на десять футов, ты меня слышал? Когда я спущусь, смотреть вообще будет не на что.
– Не подойду. Обещаю.
Ник знал цену слова младшего брата, поэтому посмотрел на Кевина. Тот ответил, подняв большие пальцы. Он позаботится, чтобы Джимми не путался под ногами.
– Двести футов, – сказал Рон, снова проверив поплавок.
Ник улыбнулся.
– Мы уже так глубоко, как не удавалось никому, а еще и палец о палец не ударили. – Он постучал себя по голове. – Вот что значит смекалка.
И, не сказав больше ни слова, шагнул за край ямы и повис над пропастью; его тело слегка покачивалось на веревке, но потом замерло. Если Ник боялся, по его лицу это не было заметно. Оно превратилось в маску сосредоточенности. Он кивнул близнецам, и те чуть потянули веревку, высвобождая тормоз и подавая веревку на блок. Ник спустился на несколько дюймов.
– Хорошо, проверим еще раз.
Мальчики снова потянули, и снова включился тормоз.
– Теперь тяните, – велел Ник, и братья без усилий подняли его на те же несколько дюймов.
– Никаких проблем, Ник, – сказал Дон. – Я же говорил, это штука надежная. Даже Джимми удержал бы тебя.
– Спасибо, но не стоит. – Ник несколько раз вдохнул, выдохнул и сказал: – Ладно, давайте по-настоящему.
Ровными согласованными движениями близнецы помогли тяготению медленно утянуть Ника в глубину. В десяти футах от края ямы он крикнул: стоп. Такая глубина еще позволяла разговаривать. Позже, когда Ник достигнет дна, начнет действовать свод разработанных заранее условных сигналов.
– В чем дело? – крикнул вниз Дон.
– Тут на дубовом бревне вырезаны инициалы. «АЛР».
– Дядя Альберт, – сказал Дон. – Его второе имя Льюис.
– Рядом папины инициалы – «Г. Дж. Р.». И еще что-то вроде «ТМД».
– Должно быть, мистер Дэвис. Он был с ними, когда они пытались добраться до дна.
– Хорошо, опускайте дальше.
На глубине сорока футов, где деревянные балки сменили камень, Ник включил фонарь. Камень казался природным, словно шурф возник миллионы лет назад, когда образовался остров, и был достаточно сырым, чтобы здесь, так высоко над уровнем прилива, существовала зеленая плесень. Ник направил луч вниз, мимо своих болтающихся ног. Пропасть поглотила луч в нескольких ярдах под ним. В лицо Нику подул ветер, и его охватила неконтролируемая дрожь.
Он спускался все глубже в недра земли, и держали его только веревка и вера в братьев. Когда поглядел вверх, небо оказалось маленьким квадратным отверстием высоко над головой. Стены не смыкались вокруг, но он чувствовал их близость. Ник старался не думать об этом. Неожиданно он увидел под собой отражение, а опустившись еще ниже, понял, что достиг уровня высокого прилива. Камень был все еще влажным на ощупь. По расчетам юноши, он находился на глубине ста семидесяти футов под поверхностью. Никаких намеков на то, как вода проникает в яму из моря, он не заметил, но он и не рассчитывал увидеть их выше двухсот футов.
Ник опустился еще на десять футов, и ему что-то послышалось – слабый плеск воды. Он дважды дернул за веревку: сигнал братьям замедлить спуск. Они сразу ответили – спуск замедлился. Плеск воды, попадающей в яму, стал громче. Ник напрягал глаза, стараясь что-нибудь рассмотреть: капли падали со стен, били по шлему, как дождь. Изредка ледяные капли добирались до шеи.
Вот!
Он подождал дополнительно несколько секунд, чтобы его спустили еще на восемнадцать дюймов, и резко дернул трос.
Он висел у стены возле щели размером примерно с почтовую открытку. Ник не мог оценить, сколько воды проходит через нее, но, конечно, ее было недостаточно, чтобы объяснить поражение его отца и дядей, поэтому он подумал, что есть и другие каналы связи с Тихим океаном. Осторожно вынув из сумки комок пакли, он затолкал его в щель как можно глубже, не позволяя ледяному потоку выдавить ее. Морская вода проникла между волокнами, комок разбух, и приток воды сократился до капель, а потом вовсе прекратился.