25 июня 1995 года. Хогвартс.
— Как он, Поппи? — звуки разговора прорвались сквозь сон. Боль почти ушла, но в теле оставалась слабость и некая... чуждость.
— Плохо, Альбус, — мягкий, обволакивающий женский голос с лёгкой хрипотцой. Его обладательницу, пожалуй, можно увидеть только среди лекарей и целителей. — Он пережил несколько Круциатусов, нервная система сильно подорвана.
Странное ощущение — понимать слова, четко осознавая, что говорят на ином языке, отличном от общеимперского или диалектов варварских государств.
— Помимо Круциатуса было... что-то еще? — Слова неизвестного наполнены силой, но говорящий был слишком встревожен, чтобы скрывать её. И отзвуки волшебства прорывались в звучном, глубоком голосе. Опасном голосе.
— Альбус, я несколько раз перепроверила своё заключение, — женщина... Поппи понизила голос, переходя на благоговейный шёпот. — Но в ауре Гарри чётко прослеживаются следы Смертельного проклятья.
Мужчина за дверью закашлялся от неожиданности, и я понял, что он уже стар. Стар и очень силён.
— Ты уверена, Поппи? — выдавил Альбус, звякнуло стекло, послышались булькающие звуки, как будто он что-то выпил. — Неужели Гарри второй раз выжил после удара Авады?
— Все признаки указывают на это, — Поппи с шумом вздохнула, словно пытаясь справиться с волнением. — И, похоже, его память тоже серьезно повреждена.
— Ты сможешь исправить повреждения? — Звуки стали громче, словно Альбус подошел ближе к дверям, и я поспешно успокоил дыхание и снова закрыл глаза.
— Я постараюсь, — в голосе Поппи зазвучала явственно слышимая неуверенность. — Но повреждения памяти такого уровня я видела последний раз только у родителей бедного Невилла.
— Проклятье! — Послышался тихий скрип дверных петель. С шорохом неизвестных мне одежд вдоль стены прошли два человека, и я внимательно вслушивался в новые для меня звуки. Звуки нового мира. Слабый скрип кожаных сапог мужчины. Легкий шорох туфель женщины. Прекрасно знакомый букет запахов госпиталя и лечебных трав. — Сделай, что в твоих силах, Поппи. Если в Министерстве узнают, что мистер Поттер лишился памяти, это будет просто катастрофой.
Значит, мистер Поттер... Гарри Поттер... Так звали паренька, которому не повезло на кладбище.
Шорох просторных одеяний приблизился, на меня нахлынула настоящая волна запахов: незнакомые травы, острые ароматы зелий. Даже не открывая глаз, я готов был поспорить, что одежды Поппи — белые, как у целителей в Империи.
— Мистер Поттер? — мягкая рука ложится на плечо. — Я вижу, что вы уже очнулись.
Я заставил глаза открыться медленно, будто только что проснулся. Женщина в просторной белой мантии пристально наблюдала за мной своими ярко-голубыми глазами, молодившими её обрамленное седыми кудряшками лицо.
— Как вы себя чувствуете? — в правой руке Поппи появилась короткая палочка из темного дерева, — такой же артефакт как те, которыми пользовались маги на кладбище.
— Голова болит, — совершенно искреннее заявление. И не менее честное: — но я ничего не помню...
— Возможно, это пройдет, — в её глазах читается сочувствие. — Вы пережили мощное проклятье Круциатуса.
— Круциатуса?
— Это запрещенное болевое проклятье, — автоматически ответила Поппи и сразу сменила тему. — Мистер Поттер, вы совсем ничего не помните?
— Я помню только вспышку зелёного света и боль, — почти честно ответил я. Никаких воспоминаний покойного «мистера Поттера» не сохранилось. А жаль.
— Возможно, это пройдет, — Поппи в задумчивости потерла рукой лоб, на лице четче прорезались морщины. — Вы помните, кто я?
— Вы — Поппи, целитель, — выдал я единственные сведения об этой женщине, которыми располагал, и заметил растерянность на её лице.
— Я мадам Помфри, целитель, — мягко поправила она меня. — Поппи Помфри, целитель школы Хогвартс.
— Хогвартс?
Мадам Помфри на секунду прикрыла руками исказившееся в гримасе лицо. Когда она убрала руки, то снова выглядела безмятежно спокойной.
— Надеюсь, память вскоре вернётся к вам, мистер Поттер, — мягко, словно говоря с тяжело больным, произнесла она. — Я вижу, что ваши моторные навыки сохранились, вы в ясном сознании и понимаете мою речь. А значит, ваша травма не настолько тяжела, как я опасалась с самого начала.