— Ага.
Ого!
— А когда ты будешь принимать душ?
— Я не буду терять времени, принимая душ. Это займет меньше пяти минут. Так что я приму душ с тобой в ванной комнате и запру дверь или приму душ, пока ты будешь танцевать, и Смити приставит к тебе своих людей. Если я пойму, что клуб чист. Если нет, я приму душ с тобой в ванной комнате. Если ты отметешь мое предложение, то предложишь сама на свой выбор.
Он не предложил мне выбрать, чтобы он принял душ вместе со мной, такая жалость.
— Почему бы нам... э-э... не разобраться с этим по ходу дела, — предложила я.
Снова опустил подбородок.
— Тебе нужно привезти вещи или может что-нибудь еще? — Спросила я.
— Вещи в моем пикапе, — ответил он.
— Ладно, — пробормотала я.
Его глубокий голос понизился.
— Скоро все закончится, и я уйду.
И кто из нас был фриком?
Вероятно, я.
Потому что я не знала точно, что происходит, но понимала, что все серьезно и плохо, но все равно не хотела, чтобы это закончилось, потому что я точно поняла одно, касаемо этого парня — его звали Мо, и я не хотела, чтобы «это» скоро закончилось, и чтобы он ушел.
— Как твое полное имя? — Резко спросила я.
— Ким Симус Моррисон.
Я уставилась на него.
— Тебя зовут Ким?
— Моя мать норвежка.
Поскольку я не была специалистом по норвежским именам, мне это ничего не объясняло, кроме того, что Ким скорее всего был норвежским парнем.
— А твой отец? — Продолжила я.
— Наполовину шотландец. Наполовину мудак.
О боже.
Он проговорил это скороговоркой.
Я открыла рот.
Он качнул головой.
— Не делюсь личным, — заявил он.
К черту.
И к черту нервы тоже.
Может придет время, когда он примет душ со мной в ванной комнате.
А еще лучше, со мной прямо в душе.
Ага.
К черту.
Я указала на диван.
— Мы спим вместе. Мы дышим одним воздухом. Если ты хочешь тренироваться вместе, я покажу тебе шест, и ты можешь поставить меня на скамью для жима. Ради меня ты готов броситься на гранату. Я бы сказала, что это уже личное.
Он молчал.
— Мо, — огрызнулась я. — Серьезно. Кто знает, сколько времени это займет? Ты не можешь все время бесшумно слоняться с пистолетом на поясе по моему дому, ожидая, что со мной что-то случится.
Он не произнес ни слова.
Отчего я поняла, что он может бесшумно слоняться с пистолетом на поясе по моему дому, ожидая, что со мной что-то случится.
Или даже больше, ожидая, когда это произойдет, чтобы он смог это предотвратить.
— Ладно, Рэмбо, как насчет того, что я не хочу, чтобы ты бесшумно слонялся по дому, ожидая, что со мной что-то случится, — поправила я свой ответ.
От него ничего.
Я скрестила руки на груди (но он даже не посмотрел на мои руки, скрещенные на груди).
Мне платили за то, чтобы мужчины смотрели на мои сиськи, это был мой образ жизни.
Но я никогда так не хотела, чтобы мужчина обратил внимание на мои сиськи, как сильно хотела, чтобы Мо обращал на них внимание.
— Ладно. Я начну, — предложила я. — Я — Шарлотта МакАлистер. Только не мэм. Никогда, мэм. Лотти в семье и среди друзей. Значит для тебя тоже Лотти. Лотти Мак для всего мира. Королева календаря «Корвет» и хедлайнер стрип-клуба Смити. Тебе не нравится, что я раздеваюсь?
Один кивок, едва заметный.
— Ты думаешь, что я унижаюсь, продвигая потребительское отношение к женщине? — Спросила я.
Он быстро оглядел комнату.
Это был ответ на первую часть моего вопроса.
Потом посмотрел на меня.
— Ага.
Вот и ответ на вторую часть.
Но постойте.
Полегче там.
— Правда? — Спросила я.
Его губы не шевельнулись.
Но выражение лица говорило все тоже «Ага».
— Ты же знаешь, что это не так. Я могу делать со своим телом все, что захочу, в том числе зарабатывать с помощью него деньги, — заявила я.
— Верно, — пробормотал он.
— А я — женщина. — Я дернула головой в его сторону. — Ты не женщина. Поэтому я думаю, что это мой выбор.
— И куда он приведет? — спросил он.
— И куда, что приведет? — Спросила я в ответ.
— Ты раздеваешься за деньги. Потом, куда это тебя приведет?
Я почувствовала, как мои глаза прищурились.
— А как ты думаешь, куда?
Он пожал массивными плечами, и я была уверена, что по комнате пронесся легкий ветерок.
Я поняла, что он хотел сказать.
— Значит, мой стриптиз означает, что я в некотором роде ответственна за плохое поведение мужчин, — озвучила я, пожатие его плеч. — Потому что, знаешь ли, мой стриптиз означает, что мужчины могут думать о женщинах в целом только как о сексуальных объектах, хотят они того или нет, и относиться к ним как к сексуальным объектам, хотим мы того или нет.
Мо молчал.