И я предполагала, что Смити не рассказал мне о Хоуке, потому что у него были плохие новости.
Вот черт.
— Точно. Ястреб, — сказала я. — А теперь ответь, должна ли я волноваться, что Смити привлек такого парня, как Хоук Дельгадо, к тому, что происходит?
Парень молчал.
Он просто продолжал смотреть мне в глаза.
— Мо…
— Хоук разберется, — повторил он.
Я вскинула руку.
— Послушай, я уверена, что здесь нет ничего страшного. Ничего необычного, парни постоянно зацикливаются на мне. Такое случалось и раньше. Обычно все эти мужчины безвредны.
На это Мо тоже нечего не ответил.
— Смити перекинется с ними парой слов или пошлет Джоакима, или Джейлен, и они успокоятся. Если бы у них хватило смелости, они бы просто подошли ко мне с самого начала.
Мо по-прежнему молчал.
— Но если Смити напуган и обратился к Хоуку, это говорит о том, что мне стоит серьезно чего-то бояться, — заметила я.
Но никакого ответа от Мо я не получила, что еще больше резануло по моему волнению, возможно, он не двигал губами, чтобы мне ответить, но его глаза говорили: «Да, тебе следует бояться».
Так что я перешла от волнения к серьезному испугу.
— О Боже, — прошептала я, моя рука скользнула к животу. — Это плохо.
Вот тогда-то все и случилось.
Именно в этот момент вся моя жизнь изменилась.
Его взгляд переместился за моей рукой на мой живот.
И его лицо из сурового и бесстрастного стало однозначно прекрасным.
Потому что выражение его лица смягчилось.
Что бы ни происходило там за пределами моего дома, он явно ненавидел происходящее.
Что бы ни взбесило Смити, меня, Хоука Дельгадо (всех людей), Мо не хотел, чтобы это происходило. Он не хотел, чтобы я чувствовала то, что сейчас чувствовала, что буду еще чувствовать, пока эта ситуация не закончится.
Он ненавидел, что я тоже это поняла.
Он находился здесь, выполняя за деньги свою работу, чтобы защитить меня от всего этого дерьма.
Но для него это была не просто работа.
Это было нечто большее.
Он не знал меня, а я была не просто великолепной парой сисек с фантастической шевелюрой, которую любой парень с членом хотел бы видеть и в дальнейшем живой и здоровой — невредимой.
Я была человеком, который почувствовал что-то отстойное, а он был тем человеком, которому не нравилось, когда люди чувствовали себя отстойно.
Он ненавидел это.
Вот каким он был парнем.
Да, вся моя жизнь просто изменилась.
— Мо, — тихо позвала я.
Его внимание вернулось к моему лицу.
— Все будет хорошо, — заверила я его.
Сильный подбородок снова опустился кивнув.
Хорошо.
Пойдем дальше.
— Хочешь чего-нибудь съесть? — Поинтересовалась я.
— Осмотр, — буркнул он, но сделал это, не оглядываясь.
Ему нужно было узнать, куда он приземлился.
Но теперь у меня была другая проблема.
Я нервничала.
На самом деле нервничала.
Я никогда не нервничала с парнями.
Красивыми. Уверенными. Фактурными. Успешными. Богатыми. Для меня это не имело значения.
Имелось ли у них чувство юмора?
Это для меня имело значение.
Были ли они умны?
Это тоже имело значение.
Были ли у них цели в жизни и не боялись ли они усердно трудиться для достижения своих целей?
Это совершенно не имело значения.
Но, если они видели во мне только стриптизершу, как принято считать во всем мире, и думали, что я действительно могу дать первому встречному парню, что обычно люди думают, чем я занимаюсь, чтобы зарабатывать себе (очень хорошо зарабатывать) на жизнь? И если мужчины думали, что я была не разборчива, легкой добычей и они могли легко залезть ко мне в трусики, а затем хвастаться, что поимели стриптизершу, даже не помня моего имени?
Это определенно имело для меня значение.
Я не могла вспомнить, когда в последний раз так нервничала рядом с парнем.
На самом деле, мне кажется такого времени никогда и не было, когда я нервничала рядом с парнем.
Но у меня было безумное желание взмахнуть своими волосами, я боялась, что не вовремя споткнусь, когда повернусь, показывая ему свой дом или еще чего хуже, поэтому я полностью сосредоточилась на том, чтобы ничего такого не сделать, что заставило бы его подумать, что я какая-то идиотка или совсем непривлекательная.
Вот черт.
Я успешно сделала поворот и провела его через недлинное фойе моего Денверского тюдоровского дома в гостиную и тут же пожалела, что моя гостиная была отделана в белых тонах.
Камин белым с серыми прожилками мрамором. Квадратный белый современный диван (хотя на нем были большие цветные подушки, но светлые деревянные ножки). Белые стены. Белые занавески (хотя они висели по бокам, а шторы в римском стиле были бамбуковыми). Даже ковер был в основном белым с серым геометрическим рисунком. Но полы были дубовые (впрочем, из белого дуба, черт!).