– Еще на корабле! Я до жути его боялась!
И Роуз рассказала Джейн про то, как капитан Андерсон позволил им захватить корабль, и что это именно он вытаскивал тонущих из воды, потом ему пришлось спускать ее с мачты. После перестрелки Джеймс приходил к ним в дом, он спешил к Франсуа на помощь, сохранял его, отвлекал от боли. И он еле отпустил ее в Бостон, еще вчера желая все повернуть вспять.
Джейн поняла, что этот мужчина крепко держался за свое. Роуз и Франсуа стали для него дороги, и он боролся за них и оберегал всеми силами.
Девушка улыбнулась, проворно шнуруя ботинок.
– Тебе стоит прощать ему щепетильность в отношении себя. Он просто беспокоится.
– Да, конечно, но как же мы справимся? Ведь о Готье ничего не известно! – сказала Роуз, чуть отодвинув занавеску и посмотрев в окно на сопровождающую их охрану. – Сколько у него людей? Кто заказчик? Кто его союзник?
Джейн постучала по руке подруги.
– Не переживай так, мы долго готовились, так давай доведем это дело до конца.
– Ты нервничаешь перед визитом к Сэмерсотам?
Джейн поставила ногу Роуз на пол и взяла второй ботинок.
– Нет! Нисколечко! Наоборот, я боюсь выглядеть чрезмерно уверенной в себе при встрече с мистером Готье. У меня все отлично в расчётах, однако я плохо играю роли, не сравниться мне с мистером Андерсоном.
– Да! Но тебе неплохо удавалась роль мочаливого Джона!
– Неплохо, с учетом того что Алекс все знал с самого начала. Да и Джереми мне не удалось провести. Самой сложной будет встреча с ним в нашем доме с глазу на глаз.
Они приехали в Бостон поздним вечером, быстро перешли из кареты в дом, который снял для них мистер Нэшвил.
– Добрый вечер, леди, как добрались? – спросил Грот, с поклоном встречая их в холле.
– Здравствуй, Грот! Все отлично!
– Покажешь нам все? – попросила Джейн.
– С удовольствием!
Грот сразу открыл дверь в большую гостиную. Зал был вытянут. С одной стороны комнаты были высокие окна, задрапированные тяжелой бордовой тканью. Мимо здания проходили люди, треуголки кавалеров и шляпы дам проплывали вдоль подоконников, кареты и повозки снаружи спешили в разных направлениях.
С другой стороны от окон висели на бордовых стенах картины. Зал украшался цветами, диванчиками, стульями и небольшими резными столиками. По центру комнаты располагалось сердце дома – большой камин.
– Неплохо! – задумчиво произнесла Роуз, идя вдоль галереи картин. – Где будут находиться наблюдатели?
Грот достал свою трубку и указал ей на стену с картинами.
– Здесь же, это фальшивая стена. За каждой картиной расположено место наблюдателя.
– Картины будут «стрелять» глазками? – широко улыбнувшись, спросила Джейн.
Грот хмыкнул.
– Вовсе нет, в каждой картине есть цветное стеклышко, оно включено в композицию, вот, например, камень в мече это рыцаря. В случае опасности ответ последует незамедлительно, бойцы попадут в комнату через входную дверь и полотна.
– Ничего себе, вы хорошо подготовились!
Грот пожал плечами.
– Само собой! А теперь прошу подняться на второй этаж. Ваша комната подготовлена, вещи уже на месте.
Роуз и Джейн последовали за Гротом. В тихой спальне с плотно закрытыми окнами им предстояло провести как минимум две недели.
Через три дня к большому по местным меркам дому Сэмерсотов начали съезжаться многочисленные гости. Туда же прибыл и Жерар Готье. Он скучал на очередном приеме. Бостонское общество уже успело приесться ему. Разговор был все о войне с англичанами и об отмене рабства в Вермонте. Эти речи Жерар слышал каждый день, и именно за эту пустую болтовню он ненавидел такие сборища. И все же лучшая маскировка для его дела заключалась в ведении общепринятого образа жизни, можно сказать, это была рутина. В свободное время обществу сластолюбцев, не знающих работы, он предпочитал тихое забвение в библиотеке. Жерар Готье считал себя прогрессивным человеком, он не заморачивался по поводу отсутствия дома, и вовсе не желал иметь рабов или богатые угодья. Путешествуя по миру, он брал от жизни самое лучшее, а люди для него были лишь средством получения желаемого. Еще в детстве он заинтересовался точными науками, однако скучные занятия в лаборатории и жалкое существование на жалование были точно не для него. Решение нашлось само собой, еще в университете Жерар заметил, что многие исследования профессуры носят больше фундаментальное значение, чем практическое. Многие результаты не представляли вовсе никакого интереса. И тогда Жерар задался вопросом: можно ли из всей массы открытий и изобретений выбрать те, что будут наиболее полезны, и, главное, можно ли их выгодно продать?