– С кем он говорит? По мобильному? Или кто-то в комнате? – шепотом спросил Артур.
Эли подняла палец, призывая МакГрегора к молчанию, и шепотом же ответила:
– Очень тихий женский голос. Да и он говорит очень негромко. Итог: беседа мужчины и женщины, но о чем она – не разобрать.
– Зато мы знаем, кто они.
– И кто же? – с издевкой спросила Эли.
– Наш гость из Израиля – и моя горничная Лилит.
– И почему Лилит?
– А ты думаешь, все-таки старушка Салли? – напустив на себя серьезный вид, спросил Артур. – Выбравшись с кухни, скармливает ему остатки десерта?
– Знаете, виконт, я ведь могу и обидеться.
– Миль пардон, красавица моя. Лилит, конечно, Лилит. Кому же еще там быть.
– Над этим стоит подумать.
– Завтра, виконтесса. Завтра. А сейчас… На боковую… И часиков семь – хотя бы…
– Вот уж нет, дорогой мой. Нельзя быть таким эгоистом.
И Эли юркнула под одеяло, прижавшись к Артуру всем телом.
Тем временем в соседней спальне Марк Айнштайн, закрыв дверь за Лилит, включил на полную мощность душ и достал из кармана мобильный телефон.
Позавтракали все плотно, но на скорую руку. Допивая кофе, Артур произнес:
– Я думаю, нам нужно съездить в Хитроу.
– Да ведь мы там уже были вчера, – возразил Айнштайн.
– Я о том, что стоило бы заглянуть к ученому секретарю Ньютоновского семинара в отеле «Тистл». Лекции Лонгдейла проходили в рамках семинара, и у них, возможно, остались какие-то его конспекты, наброски, планы. Тайна убийства профессора ведь так и остается неразрешенной.
– Но почему она так волнует вас лично? – Седые брови израильтянина удивленно приподнялись. – Почему вообще не оставить эту проблему полиции?
Артур вопросительно посмотрел на Эли, словно спрашивая: «можно?» Та кивнула.
– Потому, Марк, что эта проблема непонятным образом стала моей личной. На меня уже было совершено два покушения. К счастью, неудачных. Но любое следующее может оказаться успешным. Кроме того…
– Кроме того? – повторил за Артуром Айнштайн.
– Кроме того, эти непонятные черные типы могут охотиться за всеми, кто так или иначе сотрудничал с Лонгдейлом.
– Что за «черные типы»? – спросил старик. – Не о неграх же вы говорите?
– Одетые в черное. Кое-кто даже в черных перчатках. Насколько мы поняли, эти головорезы – на службе у Ватикана.
– О, Ватикан… – вздохнул Айнштайн. – С самых ранних веков клубок заговоров, интриг, попыток захвата власти на планете… Убедили, Артур, съездить к организаторам семинара стоит. Но застанем ли мы кого-то из них сейчас?
– Да. Минут десять назад я звонил ученому секретарю. Он, правда, не был уверен, что сможет нам чем-то помочь, но собирается провести в «Тистл», в офисе, который они сняли для семинара, практически целый день.
– А так ли нужен там я? – спросил Марк.
– Думаю, да, – ответил Артур. – Вы можете увидеть в бумагах что-то существенное, что нам показалось бы неважным и незначительным.
– Логично, – кивнула Эли.
– Что ж, если мадемуазель Эли разделяет ваше мнение – кто я такой, чтобы спорить? – рассмеялся Айнштайн. Его черные глаза блеснули. – Итак?
– Итак, вперед, – отчеканил Артур. – Джеймс, машину к заднему двору. И визуальная проверка: все ли в порядке.
Он подошел к окну в коридоре, дожидаясь сигнала дворецкого. Тот, подогнав машину к заборчику из металлической сетки, выбрался наружу и, сцепив указательный и большой пальцы, дал знак: «Окей».
– Что ж, господа, по коням. Труба зовет.
– Мистер МакГрегор, – раздался тихий голос Лилит.
Артур удивленно повернулся к горничной.
– Я понимаю, – запинаясь, заговорила она, – вы очень спешите, но две минуты, прошу вас, сэр…
– Эли, спускайтесь с Марком к машине, я догоню, – скомандовал Артур. – И ты права, Лилит, мы очень, очень спешим, поэтому полторы минуты.
Горничная покраснела.
– Сэр… – произнесла она, и запнулась.
– Ну, ну же! – торопил МакГрегор.
– Мне необходим короткий отпуск, сэр.
– Сколько? – Артур спросил это без особого интереса.
– Полторы-две недели, сэр.
МакГрегор, наклонившись над подоконником, уже выписывал чек.
– Договорились. Как связаться со мной или Джеймсом – ты знаешь. Понадобятся деньги – не стесняйся, звони.
– О, нет, сэр! Чек на пять тысяч фунтов! Да этого мне на год хватит!
– Ну, на год или нет… – пробормотал Артур, направляясь к лестнице. – До встречи, красавица! – Он начал сбегать по ступенькам.
– Благодарю вас, сэр! Храни вас Господь! – прокричала вслед хозяину Лилит.
– И тебя, Лилит, и тебя! – раздалось снизу, после чего дверь черного хода захлопнулась за баронетом.
Все три пассажира удобно расположились в просторной задней части салона «Роллс-Ройса». Эли, подмигнув Артуру, потянулась к дверце бара и, откинув ее, выставила на образовавшуюся полочку пузатую бутылочку коньяку и три бокала.
– Не откажетесь подкрепиться глотком, а, Марк? – спросил Артур.
– Если это напиток того же качества, которым меня угощали в вашем особняке, не откажусь даже под угрозой тюремного заключения! – бодро откликнулся старик.
Эли плеснула всем на два пальца янтарного напитка. Айнштайн поднял свой бокал и произнес:
– Prost![62]
МакГрегор бросил на гостя быстрый взгляд поверх своего бокала.
Эли среагировала мгновенно:
– Zum Wohl![63]
Артуру не оставалось ничего другого, как включиться в эту лингвистическую игру:
– Лехаим![64]
Все трое, рассмеявшись, выпили, хотя на лицах Артура и Эли заметно было некоторое удивление.
– Божественно, – произнес Айнштайн, ставя бокал на полочку-столик.
– Вы говорите по-немецки? – как бы впроброс поинтересовался Артур.
– И по-немецки тоже, – отозвался израильтянин.
В этот момент смартфон Артура заиграл «Idiot» Игги Попа. Он поморщился, даже не глядя на экран.
– Что? – с беспокойством в голосе спросила Эли.
– Кэмпбелл.
– Будешь отвечать?
– Придется.
– Входите, Розетти.
Кэмпбелл встал из-за стола и протянул руку щуплому очкарику, которого привел с собой инспектор.
– Детектив-суперинтендант Кэмпбелл, – представился хозяин офиса. Очкарик вяло пожал руку суперинтенданта, словно сунув ему в ладонь вялую и мокрую от пота котлету. Кэмпбелл поморщился. Очкарик тут же выдернул руку и принялся вытирать ладонь о полу пальто.
– Очень приятно, DCS Кэмпбелл, – наконец промямлил он. – Эндрю Сайлас, аспирант профессора Коэна. То есть, бывший аспирант… Простите… Аспирант покойного профессора Коэна.
– Присядьте, – Кэмпбелл указал на стул, – успокойтесь. Может, вам будет удобнее снять пальто?
– Н-н-нет… – заикаясь, проговорил аспирант Сайлас. – Я посижу так. Меня знобит.
– Немудрено, – сочувственно покивал шеф убойного отдела. – Старший инспектор Розетти сказал, что тело обнаружили вы.
– Да… У меня была назначена встреча с профессором на девять часов… Придя, я постучал. Никакого ответа. Но дверь была приоткрыта. Я постучал еще раз, а потом открыл дверь и увидел… Открыл дверь и увидел… – У Сайласа перехватило горло.
Кэмпбелл налил в стакан воды из кулера и протянул его Сайласу. Тот, стуча зубами о стекло, выпил стакан до дна.
– Благодарю вас, DCS.
– Не за что. Розетти, – Кэмпбелл поманил инспектора пальцем. Они отошли в дальний угол офиса. Суперинтендант, понизив голос, спросил: – Хотите, угадаю, что увидел наш мистер Сайлас?
– Но это же очевидно, шеф. Труп.
– Да, но как человек стал трупом? Молчите. Не говорите. Я вам скажу. «Итальянский галстук». Как и в случае с Лонгдейлом. – Розетти мрачно кивнул. Кэмпбелл повернулся к аспиранту. – Мистер Сайлас, я бы на вашем месте снял пальто. Здесь довольно тепло, а беседовать нам придется не пару минут.
62
Prosit – традиционный немецкий тост, «За всё хорошее». Чаще произносится как «прост». (Прим. переводчика.