– Для того там и стоит полиция, – спокойно отреагировал проводник. – А здесь последний заслон, то есть я. – Взявшись за козырек, он надвинул фуражку на лоб, приобретя еще более воинственный вид.
Эли, с трудом сдержав улыбку, начала подниматься в вагон. Артур последовал за ней, но в тамбуре придержал за руку и пошел по коридору вперед, бросая взгляды на овальные стекла, вделанные в двери купе. Первые два были заняты. Купе с третьего по шестое оказались пустыми.
– Садимся в пятое, – решил Артур. – У пассажиров на ближайших остановках будет возможность разместиться прежде, чем они доберутся до нашего.
– Логично, – одобрила Эли. – Как интересно!
– Что именно? – поинтересовался МакГрегор.
– Я в таких прежде не ездила, – ответила Эли. – Три кресла с каждой стороны. Так. Ручки поднимаются. Уже мини-диванчик. Ты слышал, Арти? Мини – однако диванчик!
– Родная, я понял о чем ты. Но… исключено. Ты заметила, что двери купе на две трети из стекла. И даже при этом слабом освещении…
– У-у-у… – разочаровано протянула мадемуазель Бернажу.
– И, кстати, кушеток здесь больше, чем две. Сиденья кресел – он продемонстрировал, как это делается, – выдвигаются вперед, так что спать можно и пристроившись между двух противоположных стенок. Правда, не при моем росте.
Раздался свисток локомотива. Артур посмотрел на часы.
– Наследие Муссолини работает, – усмехнулся он.
– То есть? – недоуменно спросила Эли.
– До его прихода к власти поезда ходили как Бог на душу положит. После этого – строго по расписанию.
– Значит, у любого чудовища бывают свои положительные стороны.
– По правде говоря, Эли, таким уж чудовищем он не был. Его смертельной ошибкой – и катастрофой для Италии – стал альянс с настоящим, стопроцентным чудовищем: Гитлером. А сторонников и поклонников дуче и в нынешней Италии предостаточно.
Поезд медленно тронулся, потихоньку набирая скорость. Одновременно включилось освещение в вагоне. Вдоль коридора пошел проводник, заглядывая в стеклянные окна купе и делая какие-то пометки в своем блокноте.
– Арти, а нельзя ли погасить верхний свет? – попросила Эли.
– Дорогая, но я ведь уже говорил…
– Я не о том, – она сделала гневное ударение на «о том», – я о верхнем свете.
МакГрегор встал с сиденья и потянулся к выключателю справа от двери. В этот момент поезд начал заметно притормаживать.
– Мы что, уже приехали? – раздался шутливый голос Эли. – Уже Рим?
– Почти. – Артур вышел в коридор, бросил взгляд на расписание и вернулся, сообщив:
– Первая остановка на пути следования. Вилла Сан Джованни.
– «Сан Джованни» – это «святой Иоанн», верно? – поинтересовалась Эли.
Артур кивнул.
– И ведь никуда от него не деться, – вздохнула Эли.
– Я ничего не имею против покровительства святого Иоанна, – отозвался МакГрегор.
Поезд тронулся, но скорость набирал неохотно, и через несколько минут раздался скрежет тормозных колодок.
– Арти, Арти, быстрее сюда! – воскликнула Эли, указывая на что-то за окном. Артур сел напротив нее и прочитал на щите, стоявшем на платформе станции, к которой они подъезжали, название: Scilla.
– Что ты на это скажешь? Сцилла! А где же Харибда? Должна быть неподалеку!
– Вообще говоря, ты права – и не очень. Считалось, что именно здесь обитало то страшное чудовище, которое лишило жизни нескольких спутников Одиссея. Но по-итальянски это слово, как и название городка, читается с мягким «шь» – Щилла. Харибда, по слухам, обитала напротив, на сицилийском берегу.
– Милле грацие за лекцию, мэтр. Но мы так и будем ехать, тормозя каждые пять-десять минут?
– Никак нет, Ваше Сиятельство. После Амантеи, это где-то пол-второго, мы побежим гораздо веселее. Кроме того, нельзя же быть такой эгоистичной, виконтесса. Надо же и окрестный люд развезти по домам.
– Договорились. Слушай, но если здесь нельзя… ну, ты понимаешь, о чем я, то как насчет покурить?
– Теоретически запрещено. Но выход всегда находится. Я открою верхнюю фрамугу окна и ты будешь выпускать дым наружу. Проводник может и заметить, но он не похож на человека, который устроит скандал очаровательной женщине.
Они проезжали станцию за станцией, на которых пассажиры наверняка садились на поезд, однако никто не попытался поселиться в их купе. Они даже не увидели никого, кто хотя бы прошел по коридору мимо.
Поезд тем временем набирал скорость – что было довольно необычно. Видимо, следующий пролет должен был быть более длинным, чем предыдущие.
– Вот так бы до самого конца, – удовлетворенно заметила Эли, докуривая вторую сигарету.
Раздался негромкий щелчок, и дверь купе открылась. В проеме стоял священник лет сорока в черной сутане с наперсным крестом-распятием на груди.
– О, прошу прощения, – мягким баритоном произнес он. – Не стану тревожить молодую пару. Пройду чуть дальше. Доброй ночи. – И он исчез.
– Н-да… «Доброй»… – пробурчала Эли, расстегивая сумочку. – Ты видел?
– Что?
– Ну, дорогой мой, простительно было бы мне при моих севших батарейках, но ты!.. Цепочка над распятием с медальоном Sodalitium Pianum, «Братства Пия».
– Ты серьезно? – МакГрегор вскочил на ноги. – Пройду посмотреть, где он приземлится.
– Сидеть, виконт! – Тон Эли был почти повелительным. – Мне кажется, втроем нам будет спокойнее здесь.
– Втроем?
– Ну да. Вы, я, и мой «Москито» калибра.22. – Миниатюрный пистолет уже был в ее руке.
Мимо двери купе прошли еще два пассажира. Молодой высокий красавец-брюнет и его спутник, едва достававший головой до нижнего края дверного стекла.
Нико и Эннио осторожно открыли дверь в тамбур. Священник стоял лицом к наружной двери вагона, держа руки перед собой. Локти его едва заметно шевелились. Удар, который Нико нанес ему по почкам, свалил бы и быка. Эннио поддержал падающего прелата, из руки которого выпал пистолет с уже наполовину навернутым на него глушителем.
– Переверни его спиной вверх, – приказал Нико, пряча пистолет в карман своих мешковатых джинсов. И, увидев, как Эннио достает из нагрудного кармана куртки стилет, протянул руку: – Дай сюда. Это работа не для тебя. Это смертный грех, брат.
Оттащив неподвижное тело от наружной двери, Нико протянул спутнику ключ, приказав: – Открывай настежь! – и в ту же секунду вонзил стилет под лопатку воина «Братства Пия». Резким движением он выдернул клинок и, убедившись, что кровь едва проступила на сутане, подхватил прелата под мышки и, словно щенка, с легкостью вышвырнул в темноту сквозь проем уже распахнутой Эннио двери.
Вдвоем они внимательно осмотрели пол тамбура. Ни капли крови. Нико удовлетворенно кивнул и, приглашая Эннио жестом двигаться за ним, направился в соседний седьмой вагон. Прежде чем последовать за старшим товарищем, Эннио захлопнул наружную дверь и снова закрыл ее на ключ.
– Каждому инструменту – свое назначение, – наставительно говорил Нико, идя вдоль коридора. – Мой Боуи незаменим, если нужно рассечь горло или выпустить кишки. Стилет – аккуратен и бережлив. Лишней крови не прольет. Вошел – вышел, края ранки сомкнулись, и все дела. Ты согласен со мной?
– Конечно, Нико, – послушно откликнулся Эннио.
Раздался даже не скрежет, а визг тормозов, поезд тряхнуло, и вот так, толчками он начал останавливаться.
– Похоже, что-то случилось, – озабоченно проговорила Эли.
– И, похоже, это что-то связано с нашим прелатом из «Братства Пия», – добавил Артур. – Кстати, из тех двоих, что прошли за ним, тебе никто не показался знакомым?
– А должен был? – удивилась Эли.
– Разве ты не помнишь бойню возле заднего двора Ланселот Плейс между «черными» киллерами и группой странных мусорщиков?..
– Когда «черные» перекрыли нам движение, я сразу же упала на пол «Ройса», – смущенно произнесла Эли.
– Я не падал, поэтому видел почти всё. Так вот, мусорщик, битой сломавший руку целившемуся в нас киллеру, был почти карликом, но добрых два ярда в плечах. Примерно как тот, что прошел вместе с курчавым красавчиком мимо нашего купе. И еще. Ты помнишь, что сказал нам охранник в Британском музее о тех двоих, что вынесли икону, восстановленную покойным Джорджем Митчеллом?