– Да, конечно, – расстроенно произнес Клементе, опускаясь на стул. – Конечно. Ведь ему и тогда было под сорок. Но скажу вам честно, я поверил, что сейчас увижу его.
– Я очень хорошо понимаю вас, синьор Клементе. Я бы сам с радостью повидался со Старым Артуром. Надеюсь, что встреча эта еще состоится.
– В свое время, – добавила Эли. – Торопиться не будем.
– Да, конечно, конечно, – пробормотал старик, потом встрепенулся и едва не подскочил со стула. – Что это со мной? Рассиживаюсь, как папа Римский. Прошу вас, прошу. – Он сделал приглашающий жест, указывая на коридор. – Артуро, прошу, прошу. А как зовут синьору?
– Синьора не говорит по-итальянски, – вмешался Артур. – Он спрашивает…
– Я поняла, – отрезала его спутница и, повернувшись к семенившему рядом с ней старичку, представилась: – Элеутерия Бернажу. Эли.
– Не «МакГрегор»?
– В свое время, – хохотнув, вставил Артур. – Торопиться не будем.
И Эли пребольно ущипнула его за филейную часть.
Глава 35
Комната, в которой обитал Джузеппе Клементе, была небольшой, но функционально обустроенной. Кровать, кресло, стул, стол, мини-холодильник, одновременно служивший подставкой для небольшого телевизора и дверь, за которой наверняка был туалет с умывальником, а возможно, и душ.
– Прошу, прошу, – приговаривал Клементе, указывая на кресло и на единственный стул.
Артур подвел Эли к креслу и, после того, как она удобно расположилась в нем, опустился на стул. Только после этого Клементе устроился на краешке своей кровати.
– Синьор Клементе… – начал было Артур, но старик перебил его:
– No signor! Джузеппе!
– Bene, – согласился Артур. – Джузеппе, может, тебе сесть на стул или в кресло?
– Нет-нет-нет! Я в полном порядке. Я всегда принимаю гостей вот так, сидя на кровати. Мягко, удобно. – Как бы в подтверждение своих слов, старичок похлопал ладонью по матрасу.
– Джузеппе, я не знал этого наверняка, – начал МакГрегор, – но предполагал, что ты был знаком с моим дедом. Или, во всяком случае, встречался с ним. Я ведь не ошибся?
– О нет, Артуро, очень не ошибся!
– И ты помнишь эту встречу?
– Пфа! – Джузеппе вскинул руки. – Помню ли я это встречу? О, Артуро, как бы я мог ее забыть. Ведь твой дед, да помянет его Господь в Воскресении Своем, – старик перекрестился, – в тот мартовский день 1945-го года спас меня от смерти.
Артур и Эли сидели молча, боясь прервать речь Джузеппе даже нечаянным звуком.
– Да. Это было 3 марта, – продолжал старик. – Город уже давно был занят войсками союзников. В тот день в храме – а я был в нем уборщиком, и алтарщиком, и ночным сторожем, когда в том возникала нужда, так вот, в храме появились американцы. Трое вооруженных солдат и офицер. Вошли в собор, не снимая касок. И даже офицер оставался в фуражке. С порога вели себя как хозяева, жестом подозвали его преосвященство епископа Фальбуччи, стали о чем-то выспрашивать его на повышенных тонах… Я не знал и не знаю английского, поэтому мог лишь догадываться, что они хотели узнать. Я понял в чем дело только когда епископ негромко приказал мне пойти убраться в главном алтаре…
– И как же эта фраза епископа прояснила для тебя ситуацию? – не выдержал МакГрегор.
– Американцы очень не любили все, связанное с Ватиканом. Они считали, что Ватикан сотрудничал с нацистами. Бред чистой воды.
– Но разве в Ватикане не было сторонников нацистской Германии? – снова перебил его Артур.
– Были, конечно. А разве таких не было в самой Америке? Но ни там, ни у нас они не составляли большинство.
– Понятно. Прости, Джузеппе, постараюсь впредь не мешать твоему рассказу.
– Священнослужителей американцы не трогали. Ни епископов, ни даже простых прелатов. Не трогали и монахов. Наверное, приказ был такой. Но всех прочих – таких, как я – заранее подозревали в коллаборационизме. И отправляли в лагеря. Или просто передавали партизанам.
– И почему же это было смертельной опасностью? – снова не выдержал МакГрегор.
– Американские лагеря для интернированных были лотереей. Рассказывали о таких лагерях, где охранники не снимали палец с курка, дожидаясь, пока кто-нибудь из заключенных нарушит тот или иной – пусть даже незначительный – запрет. Тогда они стреляли. На поражение.
– Да, я знаком с тем, как вели себя наши союзники. Поверь, немцам было еще веселее.
– Возможно, однако у нас, в отличие от немцев, не было ни Аушвица, ни Дахау. Еще более непрогнозируемой лотереей было попасть в руки партизанам. Они настолько ненавидели всех, кто сотрудничал с нацистами, – или даже подозревался в сотрудничестве – что могли и не довести такого человека до своего командира. Проще говоря, могли пристрелить якобы при попытке к бегству. И это при том, что я не раз укрывал бойцов Сопротивления в подвалах храма, где я знал все ниши и закоулки. Но поди убеди в этом охранников, которые ведут тебя то ли к начальству, то ли на расстрел.
Джузеппе вытер дрожащей рукой лоб и продолжал:
– В общем, я направился было к главному алтарю, но американский офицер криком остановил меня, заорав почему-то по-немецки. Halt, halt!!! Я остановился и повернулся к нему, он отдал солдатам какой-то приказ, и те положили руки мне на плечи, собираясь меня вывести из храма, а далее…
Лицо старика прояснилось и приобрело слегка мечтательное выражение.
– А далее произошло чудо. Мой ангел-хранитель послал мне хранителя земного. Им был, я думаю, ты уже догадался, Артуро – твой дед. Полковник Мако-Грегоро.
Эли невольно улыбнулась. Хотя она поняла лишь часть того, о чем рассказывал Джузеппе, однако с этой черточкой итальянского произношения – неприятием согласных на конце слов – она уже была хорошо знакома. Похлопав Артура по колену, она спросила:
– Так вы догадались или нет, баронето Мако-Грегоро?
Но Артур не среагировал на шутку. Он, как загипнотизированный, не сводил глаз со старика, словно в ожидании какого-то чуда.
– Прошу, Джузеппе, продолжай, – умоляющим тоном проговорил он.
– Да. Мы уже были в нескольких шагах от двери, я впереди, мои охранники по бокам и чуть позади меня, и уже затем офицер с третьим солдатом. Обернувшись, я увидел, что монсиньор Фальбуччи осеняет меня крестным знамением. Один из охранников подтолкнул меня, и я невольно развернулся в сторону двери, в проеме которой появилась одинокая фигура. Человек этот вошел в собор, снял фуражку и, подойдя к чаше-кропильнице, погрузил в нее пальцы правой руки, после чего перекрестился. Потом он коротко представился офицеру-американцу.
Джузеппе приложил два пальца к несуществующей фуражке, видимо, забыв о том, что в момент представления и Старый Артур был без фуражки, и отчеканил:
– Колонелло[86] Мако-Грегоро, армия Его Величества!
Глаза старика просто сияли. Он еще раз произнес «армия Его Величества», покивал для убедительности, и продолжал:
– Он произнес еще две-три фразы, и внезапно я услышал свое имя: «Джузеппе Клементе». Американский офицер – я говорю просто «офицер», потому что не знаю его звания – указал на меня пальцем. Они принялись о чем-то говорить, разговор очень скоро превратился в спор, хотя твой дед, Артуро, сохранял спокойствие, чего нельзя было сказать об американце… Он покраснел, принялся тыкать в меня пальцем, выкрикивая через слово «Наци! Наци!», так, словно я был вторым после Гитлера негодяем на этой планете. Полковник Артуро спокойно возражал, несколько раз произнеся имя «О'Флаэрти». И тогда я понял, что спасен!
Джузеппе победно вскинул вверх обе руки. Казалось, он рассказывает о своем чудесном спасении так переживая его, словно оно случилось вчера.
– Арти, я поняла, что это имя было спасительным для нашего нового друга, но я не очень понимаю почему, – проговорила Эли извиняющимся тоном.
– Имя О'Флаэрти мне, конечно, знакомо. Он служил в Ватикане, в сане архиепископа. И во время немецкой оккупации Рима делал «левые» документы «ватиканского подданства», спасши тем самым более шести тысяч жизней – бойцов Сопротивления, евреев, цыган. Но как это соотносится с Джузеппе и его тогдашней ситуацией? – И Артур повторил тот же вопрос уже по-итальянски.
86
Colonello (итал.) – полковник. Весьма созвучно с английским Colonel. (Прим. переводчика)