Все это мгновенно отпечаталось в его мозгу. Завидев Харрисона, девушка повернула голову в его сторону и издала отчаянный крик. Затем монгол с железным прутом безмолвно ринулся на него, выставив раскаленное добела железо перед собой наподобие копья. Даже в обуревавшем его нечеловеческом приступе ярости Харрисон не потерял головы. Ощерив тонкие губы в зверином оскале, он рванулся в сторону и со всего маху опустил топор на голову нападавшего, расколовшуюся под ударом, словно спелый арбуз. Бездыханное тело рухнуло в лужу крови и выбитых мозгов, а Харрисон упругой кошачьей походкой двинулся навстречу второму монголу.
Тот действовал так же беззвучно, как и его напарник. Оба они тоже были немыми. Второй палач оказался не столь безрассудным, как первый, однако осмотрительность не уберегла его от разящего удара. Монгол выставил для защиты левую руку, и кривое лезвие рассекло мускулы и кости. Отрубленная плоть повисла на клочке мяса. В неистовой ярости заплечных дел мастер, словно умирающая пантера, рванулся вперед, норовя пырнуть Харрисона ножом. И тут же окровавленный топор вновь обрушился на него. Лезвие ножа вспороло рубашку Харрисона и полоснуло его самого вдоль ребер, и поскольку при этом он невольно отшатнулся, топор в его руках повернулся и ударом обуха сокрушил череп монгола, словно яичную скорлупу.
Матерясь, как последний извозчик, детектив озирался по сторонам, ожидая новых нападений. Затем вспомнил о девушке на дыбе.
Он наконец узнал ее.
— Джози Ла Typl Что вы здесь…
— Освободите меня! — прорыдала она. — Ради всего святого, освободите!
Справиться с дьявольским приспособлением было для Харрисона делом одной минуты. Но лодыжки и запястья девушки были прикручены крепкими веревками. Разрубив их, полицейский подхватил пленницу на руки и стиснул зубы при мысли о возможных переломах, вывихнутых суставах и разорванных сухожилиях, о перенесенных ею страданиях, но пытка, видимо, только началась и не успела нанести девушке непоправимого ущерба. Учитывая выпавшие на ее долю испытания, физическое состояние Джоэн могло бы оказаться намного хуже, однако она была охвачена безраздельной истерикой. Глядя на съежившуюся от страха, сотрясающуюся от рыданий и дрожащую в своей жалкой одежонке фигуру, он припомнил вызывающе гордую, самоуверенную и независимую красавицу, какой знал ее, и в изумлении покачал головой. Разумеется, Эрлик-хан умел заставить повиноваться своей деспотической воле.
— Бежим, — умоляла Джоэн в промежутках между бурными всхлипываниями. — Они вернутся — они же слышали шум…
— Бежим, — буркнул он, — только хотел бы я знать, где, черт подери, мы находимся?
— Не знаю, — прохныкала она. — Где-то в доме Зрлик-хана. Его немые монголы притащили меня сюда сегодня вечером по подземным ходам и тоннелям, соединяющим это место с разными частями города.
— Вот и славно, — откликнулся он, — значит, и мы могли бы убежать по ним куда-нибудь.
Схватив девушку за руку, он вывел ее в коридор и, неуверенно озираясь по сторонам, заметил ведущую вверх винтовую лестницу. Они бросились по ней, но вскоре оказались перед обитой незапертой дверью. Пройдя через нее, он попробовал закрыть ее на ключ, но попытка оказалась безуспешной, Ни один из ключей в связке не подходил к этому замку.
— Не знаю, слышали они нашу потасовку или нет, — пробормотал он, — разве что кто-то из них находился поблизости. Думаю, мы где-то в подвале.
— Нам никогда не выбраться отсюда живыми, — всхлипнула девушка. — Вы ранены, у вас на руках кровь…
— Подумаешь, царапина, — хмыкнул атлетически сложенный сыщик, украдкой ощупывая пальцами отвратительную рваную рану, сочившуюся кровью, пропитавшей насквозь и разодранную рубаху, и пояс брюк. Теперь, когда ярость его поостыла, он почувствовал боль.
Прекратив возиться с дверью, он ощупью побрел в кромешной тьме, ведя за собой девушку, присутствие которой ощущалось только по трепету нежной руки, вложенной в его ладонь. Затем он услышал ее судорожные всхлипывания.
— Это все я виновата! Я вас в это втравила! Друз, Али ибн-Сулейман…
— Знаю, — буркнул он, — Эрлик-хан рассказал. Но я никогда не подозревал, что именно вы напустили на меня этого безумного язычника с кинжалом. Или Эрлик-хан солгал?
— Нет, — простонала она. — Жозеф — мой брат. До сегодняшнего вечера я считала, что его убийца — вы.