Обхватив ее затылок, я поворачиваю голову и приближаю ее к открытой стороне моей шеи.
— Питайся. Мной. Сейчас же.
Ее борьба усиливается, сбивая меня с толку. Ее голод по мне покрывает обе наши кожи, его запах разжигает инферно в этом переулке.
— Не ты. Слезь с меня.
— Да, именно я, — выдавливаю я из себя, мой разум снова зацикливается на этом человеке. Едкая ревность бьется в моей крови.
Каламити впивается ногтями мне в грудь, ее тело плавно скользит по моему, пытаясь вырваться.
— Я не переношу тебя!
Я смотрю на нее сверху вниз.
— Месяцами ты преследовала меня, доводя до отчаянного состояния, а теперь ты значит, не переносишь меня?
Неправильный вопрос. Ее лицо искажается от ярости, резцы становятся острее, и она бросает все свое усилие на то, чтобы оттолкнуть меня.
— Иди и попроси одну из своих маленьких шлюх в гареме покормить тебя. — Она исчезает в мгновение ока, проносясь мимо меня вместо того, чтобы дематериализоваться.
Я преследую ее в течение нескольких секунд, которые потребовались мне, чтобы понять смысл сказанного ею: весть о моем посещении гарема во сне, должно быть, дошла до нее. Она считает, что я снова переспал с другой вместо того, чтобы быть с ней.
Я не питался другой женщиной с тех пор, как ее киска была у меня во рту.
Мы проносимся мимо уличного рынка, заполненного людьми. Люди не видят нас на той скорости, с которой мы мчимся, но, когда Каламити проносится мимо прилавка с шарфами, вся конструкция сотрясается, как от сильного ветра.
Люди отпрыгивают назад, оглядываясь через плечо в поисках источника этого ветра.
Ругаясь себе под нос, я сильнее отталкиваюсь ногами. Она мчится достаточно быстро, чтобы стать размытой даже для моих органов чувств, и я едва могу различить ее очертания.
Волосы развеваются за спиной, она смотрит через плечо и видит, что я приближаюсь. Ее тело меняет положение, когда она пытается отпрыгнуть в сторону, но концентрация, необходимая для выполнения этой задачи, превышает ее возможности.
Она должна понять, что, либо мы найдем место, где сможем уединиться друг с другом, либо эти люди станут нашими жертвами.
Два вампира рвутся на улицы Бухареста, питаясь всем подряд.
Наследница нашего королевства и его самый высокопоставленный командир.
— Каламити! — кричу я, чувствуя, как меня преследуют последствия потери контроля.
— Держись от меня подальше! — кричит она в ответ, ускоряясь.
Мы приближаемся к окраине города, в нескольких кварталах от того места, где начинается лес Бэнеаса. Мое облегчение от того, что она направляется домой, недолговечно; никто из нас не может ступить ногой в королевство в таком виде.
Ее запах витает вокруг меня, а мой — вокруг нее.
Наши черты лица изменились от жажды крови.
Любой, кто увидит нас в нескольких метрах друг от друга, поймет, что мы вызвали друг в друге это чувство.
И когда мы оставляем позади оживленный центр города, небо над нашими головами начинает светлеть до серого оттенка.
Приближается рассвет.
Я резко вдыхаю воздух, мое сердце колотится в панике за нее. Красная сторона леса, наше тайное владение, — единственное безопасное место, где ее можно поймать.
С этой мыслью я отклоняюсь влево, бегу по дуге вокруг нее, используя все тысячелетия, которые у меня есть на нее. Как бы сильна она ни была благодаря объединенной ДНК, как бы быстра она ни была, я все равно сильнее ее. Через несколько секунд она прорывается сквозь строй деревьев, где растительность становится красной и темно-серой, ее мощные ноги полны силы, каблуки едва касаются земли, когда она бежит.
Ее спина — изящная дуга, изгиб ее задницы чертовски идеален в этом кожаном платье.
Я останавливаюсь прямо на ее пути, наблюдая, как восходящее солнце пронзает защитный купол, привлекая внимание к масштабам ее вампирской природы.
Бледная кожа. Эти полностью черные глаза. Вены, выделенные последовательностью черных и темно-красных линий. Безумная, больная потребность искажает прекрасные очертания ее лица.
Сжимая пальцы, я провожу ногтями по шее, шипя, когда горячая кровь течет по шее.
Это расчетливая уловка. Если ее кровь способна заставить меня упасть на колени одним своим запахом, я могу только предположить, что моя делает то же самое с ней.
И она еще не питалась мной.
Но она, черт возьми, будет.
Каламити с визгом останавливается в десяти ярдах от меня, бешеные глаза уже устремлены на мою шею.
Я не даю ей времени сомневаться или пытаться снова броситься в бегство. В последней вспышке скорости я поднимаю ее на руки.