Боевые тренировки.
Кровавая тренировка с оружием.
Уроки текущих событий — в сверхъестественном и смертном мирах.
Все занятия, в которых ни одной женщине, наследнице престола, раньше не позволялось участвовать.
Объяснение моего брата, когда я спросил?
— Есть шанс, что Каламити не выйдет замуж. Мы с Алессандрой согласились позволить ей самой выбирать, вместо того, чтобы навязывать ей брак.
Моя первая реакция? Облегчение.
Вторая? Ужас. Из-за того, на что мой брат намекнул. Наша фракция, никогда не предпринимала попыток быть сама по себе за те десять тысяч лет или около того. Мы одни из самых успешных, самых древних вампирских кланов на планете. Нам это удалось не только благодаря соблюдению традиций и стабильности, но и благодаря тому, что нами всегда правили два монарха.
Если королева умрет, ее в конце концов заменят.
Если умирает король, та же участь постигает и его.
Только рожденному мужчине, наследнику, первому сыну короля, позволено править единолично. Как мой брат, Малахай, только завершил первое тысячелетие своего правления. Никогда не было дочери. Никогда не было наследницы. От нее всегда ожидали, что она выберет короля.
Но дело не только в этом, Каламити ведь даже не кровная дочь Малахая. Закон уже был переписан восемь лет назад таким образом, чтобы проложить ей путь к восхождению на трон.
А теперь еще и это.
Почему они так нарушают правила из-за Каламити?
Ответ — эфемерный шепот в моей голове, постоянно выходящий из-под моего контроля. Обдумывание ни дало мне никакого конкретного ответа. Только это чувство, что я обязан знать, почему Каламити так отличается.
Или не только она? Все ли молодые самки этого королевства настолько свободны? Так похожи на людей в своей воле? Редко, когда социальные изменения такого масштаба распространяются по культуре в мгновения ока, но это не является чем-то неслыханным.
Особенно с сегодняшними технологиями и легкостью обмена информацией.
Блядь. Моя голова сейчас треснет.
Я проглатываю очередной сухой ком, мои внутренности горят. Прошло три недели с моего последнего кормления. Я способен продержаться дольше, но я определенно на грани. Определенно приближаюсь к темному и опасному моменту.
Мои мысли возвращаются обратно к вампирше, которую я в последний раз трахал, той, которой я кормился от призыва до самого возвращения домой с поля битвы. Я помню, как наслаждался каждым сантиметром ее тела, жестко имея ее всю ночь, пока мы по очереди кормили друг друга.
Теперь она всего лишь туман. Как если бы она была любовницей тысячу лет тому назад. Событие, которое я помню, произошло, но которое я не могу вспомнить достоверно, чтобы пережить его со свежими чувствами.
Однако, Каламити питается от того самца в том клубе…
Я стискиваю свои челюсти, игнорируя боль в деснах. И свой еще более обезумевший член. Возвращая свое внимание к каналам безопасности крепости, я прищуриваю глаза на ту, что стоит прямо за дверями моих покоев…
Двери открыты.
И она стоит там.
Разворачиваясь на своем месте, я удостоверяюсь в том, что видел: Каламити стоит у входа в мои покои, тени свечей играют на ее формах.
Она не двигается.
Я тоже.
Непрерывные секунды смешиваются друг с другом, молчаливое тиканье, которое отражается в моем сердцебиении.
На ней золотая с бриллиантами корона. Прикрепленная под ней длинная, черная кружевная вуаль, обрамляет стороны ее лица, прежде чем упасть, чтобы покрыть все ее тело от посторонних глаз.
— Каламити, — говорю я, совершенно растерянный, заключенный в ловушку ядовитого импульса, требующий сорвать с нее вуаль и проникнуть в нее не только клыками, но и членом.
Черные радужки этих темных ирисов остаются совершенно спокойными, выражение лица безмятежное, губы застыли в приятной улыбке.
Ни слова. Даже не моргнув.
Это игра. Смутно, я осознаю, что она играет со мной так, что это бросает вызов логике. Не могу припомнить, когда в последний раз какая-нибудь женщина умудрялась так захватить меня. Сломав шею, я спорю сам с собой о достоинствах игнорирования ее, нежели допроса.
Она не дает мне шанса.
Так же тихо, как и появилась, она поворачивается, чтобы уйти, и вуаль рассеивается лишь одним шепотом движения.
Давая мне представление о том, что под ней.
Под тем откровенным, неприличным и примитивным платьем, которое оставляет обнаженной большую часть ее верхней части тела.
Каламити ушла, внезапно растворившись в тени за пределами моей комнаты, но ущерб уже нанесен.