– Ложь. – Выплюнула она и окинула презрительным взглядом его камеру. – Вы тут словно в анабиозе. Это не похоже не счастье.
– У каждого свое понимание счастья, мисс Грейнджер. – Тонкие губы Снейпа растянулись в подстрекающей улыбке. – Вы ведь не захотели приобщиться к многодетной версии счастья семейства Уизли?
Ее лицо дрогнуло.
– Нет, не захотела.
Снейп осклабился.
– Верно. – Он сощурился, изучая ее лицо, и понизил голос до полушепота. – Потому что вы взбунтовались, когда чужие правила пошли наперекор вашим. Разве вы захотели подстроиться? Потерпеть, чтобы потом, может быть, стало лучше? Нет. Вы отказались. И вы отстояли себя, мисс Грейнджер, хоть и не без потерь. – Его взгляд задержался на ее животе и метнулся обратно в глазам. – Вы достойны восхищения.
Удивленно моргнув, Гермиона фыркнула.
– Это был комплимент? – Она вскинула бровь.
Снейп медленно кивнул.
– Комплимент. Удивительно, правда? Вы так старались на моих уроках, а комплимент получили за то, что вообще не имеет отношения к знаниям.
– Вы бы еще мою задницу похвалили. – Закатила глаза Грейнджер. – Она тоже не имеет отношения к моим знаниям…
– Я не склонен хвалить то, что не имел удовольствия познать.
Гермиона сощурилась и, приблизив лицо к решетке, процедила:
– Даже не думайте, что я позволю вам облапать мою задницу.
– Мне достаточно посмотреть, если вы и впрямь так жаждете услышать мою оценку по этому… предмету. – Профессор усмехнулся.
– Хватит о моей заднице. – Сухо отрезала она. – Я здесь не для этого.
– Вы сами переключили на нее внимание, когда я говорил о знаниях. – Притворно вздохнул Снейп и покачал головой, словно не одобряя низменности ее поступка.
– Да, мы остановились на том, что вы мной восхищаетесь, а потом каким-то образом переключились на мою задницу.
– Вы так алчите похвалы, мисс Грейнджер… – Криво усмехнувшись, профессор вновь покачал головой. – Это у вас со всеми или только со мной?
– Вашу похвалу трудно заслужить, так что считайте, что я в шоке.
– Я так и подумал. – Он скучающим взглядом окинул ее напряженные плечи и лицо, после чего развернулся к ней спиной. – До свидания, мисс Грейнджер.
Она недоуменно моргнула.
– Что? Но время визита…
Металлическая дверь противно скрипнула, впуская в камеру охранника.
– На выход. – Заученным тоном бросил он.
Нахмурившись, Гермиона покосилась на него через плечо и вновь посмотрел на Снейпа.
– Мы еще не закончили.
– На сегодня закончили. – Бросил профессор, не оборачиваясь.
Злобно сощурившись, она развернулась на каблуках и покинула камеру.
*
Говорят, хочешь поменять мир – начни с себя. Гермиона всю жизнь только и делала, что меняла себя – изучала новое, самосовершенствовалась, и была чрезвычайно строга не только к окружающим, но и к самой себе. Она муштровала себя каждый день и каждый час своего существования, даже если окружающие этого и не замечали.
После слов Снейпа она на секунду, всего лишь на секунду позволила себе подумать о том, что это не было ее решением, и все пошло прахом. Гермиона уже не могла вытащить эту мысль у себя из головы. Что если она не хотела быть правильной? Что если она поверила в этот идеал, сделав его своим идолом, но он был навязан ей извне?
Эта мысль рушила все. Не только ее представление о себе, но и ее планы, мечты и даже вкусы. Впрочем, в последнем все же прослеживался свой плюс: она смогла, наконец, признаться себе в том, что ей не нравится красный. Ей всегда нравился синий. Родители говорили, что это мужской цвет. В Хогвартсе говорили, что это цвет другого факультета. После выпуска она купила большой и удобный темно-синий диван и поставила его в гостиной, мотивировав свое решение тем, что в магазине на него была скидка, и что это – выгодное вложение. Теперь она могла признаться себе в том, что чертов диван просто ей нравился. Это оказалось на удивлением приятным и удовлетворительным открытием.
Так или иначе, мир не хотел меняться, когда она меняла себя по канонам правильности. Но стоять на месте она не могла. Возможно, ей, надо было меняться как-то иначе? Возможно, она должна сделать что-то, на что старая Гермиона ни за что не решилась бы? Необязательно нарушать закон, но… что бы на ее месте сделал, скажем, выпускник Слизерина? Змееныши славились своим умением пользоваться информацией для извлечения выгоды.
Гермиона смотрела на выгоду исключительно в финансовом смысле. «Выгода» в контексте злокачественности была ей противна, как явление, и она не могла заставить себя поступить «выгодно» с кем-либо. Однако она хорошо понимала, что значит «использовать информацию в своих целях». В конце концов, она столько времени провела за книгами, а книги – это информация, которую ты используешь в своих целях. Оставалось понять, какую информацию она может обернуть себе на пользу так, чтобы это было… по-слизерински.
*
Гермиона Джин Грейнджер сияла, как начищенный Кубок школы. Бровь Снейпа нервно дернулась, предчувствуя беду, пока его мозг лихорадочно соображал, пытаясь понять, что же она задумала. Этот триумф в ее глазах и торжествующая улыбка не предвещали ничего хорошего. Возможно, она купила ему пушистые розовые тапочки? Синтетические, чтобы их точно не сгрызли крысы. Он не сможет отказаться от этого подарка, потому что лучше ходить в них, чем босиком… Да нет, бред какой-то. Наверняка тут что-то посерьезнее.
Снейп так задумался, что не расслышал ее лаконичной победоносной тирады, которую Гермиона использовала вместо приветствия. Вернее, ему показалось, что он не расслышал.
– Вы меня ч т о ? – Членораздельно переспросил бывший профессор.
– Я вас выпустила. – Лицо Гермионы сияло. – Я свидетельствовала перед Визенгамотом. Показала им воспоминание о том дне, когда вы затянули меня в свою свою память. Я уже поговорила с Римусом и с Гарри. Они помогут подтвердить часть воспоминаний. – Грейнджер кивнула – скорее самой себе, чем ему. – Теперь вас оправдают. Я это точно знаю.
– Вы с ума сошли? Кто дал вам право решать за меня? – Процедил Снейп знакомым ей ледяным тоном, который не предвещал ничего хорошего.
– Вы не виноваты, профессор. – Она покачала головой и оглядела камеру тоскливым взглядом. – Вам здесь не место. Если все пройдет по плану, то вы встретите Рождество на свободе. – Гермиона подарила ему улыбку из числа тех, которыми взрослые поддерживают детей. – Я обещаю.
– Сдались мне ваши обещания. – Фыркнул Снейп, сложив руки на груди. – Никуда я не пойду.
– Пока вы действительно никуда не пойдете. – Согласилась Гермиона. – Нужно дождаться официального пересмотра в суде. Но я поговорила с четырьмя юристами, и они уверены, что дело в шляпе.
Снейп поморщился.
– Где?
– В шляпе. Так говорят, когда исход очевидно положителен.
С губ Снейпа сорвался звук отвращения.
– Вы поступили крайне непорядочно, мисс Грейнджер.
– Я знаю. – Казалось, ее сияние скоро затмит блядское солнце. Впрочем, затмить британское солнце было не трудно. – Спасибо, сэр.
– За что? – Он вновь поморщился.
– За комплимент. Я добивалась именно этого.
– Моего комплимента? – Фыркнул Снейп.
– Нет, поступка, достойного слизеринца. – Гермиона так радовалась, что даже прикусила губу, словно боялась, что ее счастье прольется наружу через рот. – Я хотела поступить подло, но… остаться в рамках добра.
Профессор подарил ей взгляд, полный презрения.
– Вы отвратительны, мисс Грейнджер.
– Так вот как это ощущается… – Задумчиво протянула она. – Когда Слизерин ругают другие факультеты, вы чувствуете именно это… не так уж и плохо. – Гермиона вновь посмотрела на Снейпа с довольной улыбкой. – Я бы даже сказала, приятно… Хоть и непонятно, почему.
Он закатил глаза.
– Проваливайте, Грейнджер. Я не хочу вас видеть.
– И не увидите. – Равнодушно пожала плечами она. – Мне надо бежать, на работе завал. Римус, наконец, позволил мне чуть-чуть помогать ему по делам оборотней, потому что нужно успеть разгрести кучу всего до середины декабря. – Гермиона немного помолчала. – Так что в ближайшие пару недель мы с вами вряд ли увидимся, сэр.