Я положила сверху копию школьного кодекса поведения и студенческих прав: — По закону ни один учащийся не должен чувствовать себя под угрозой на территории школы.
— Ты чувствуешь угрозу?
— Я чувствую себя неловко. И я бы хотела предложить решение. — Когда тренер не прервал меня, я вздохнула уверенней. — Я буду репетитором для любого учащегося из Ваших биологических классов, если Вы пересадите меня к Ви Скай.
— Патчу бы не помешал репетитор.
Стиснув зубы, я сопротивлялась: — Но это всё лишает смысла.
— Ты видела его сегодня? Он принимал участие в обсуждении. Весь год я не слышал от него ни слова, но я посадил его рядом с тобой и — Бинго! Его успеваемость явно повысится.
— А успеваемость Ви скатится.
— Такое случается, когда не к кому заглянуть, чтобы узнать правильный ответ, — сухо произнёс он.
— Проблема Ви в недостатке сосредоточенности. Я подтяну её.
— Ничего не могу поделать. — Взглянув на часы, он сказал: — Я опаздываю на совещание. Мы закончили с этим?
Я пыталась выдавить из своей головы ещё хоть один довод, но оказалось, что запасы моего вдохновения исчерпаны.
— Давай, вы посидите так ещё несколько недель. О, и я серьёзно насчёт репетиторства Патча. Буду считать, что ты взялась за это. — Тренер не стал ждать моего ответа и, насвистывая мелодию к Jeopardy [1], выскользнул в дверь.
К семи часам небо стало чернильно-синим, и я до конца застегнула молнию на пальто, чтобы согреться. Мы с Ви шли от кинотеатра к стоянке, только что посмотрев «Жертвоприношение». В мои обязанности входил обзор кино для рассылки, а так как я уже видела каждый второй фильм, показанный в кинотеатре, нам пришлось смириться и с последним городским ужастиком.
— Это, — сказала Ви, — был самый странный фильм из всех, какие я вообще смотрела. Обычно нам не разрешается смотреть ничего, наводящего ужас.
А уж мне как здорово. Примите во внимание, что кто-то прятался за окном моей спальни прошлой ночью, и добавьте к этому просмотр фильма, до отказа набитого преследованием, сегодня вечером — я начинала ощущать лёгкую паранойю.
— Можешь себе представить? — говорила Ви. — Всю жизнь прожить, не имея понятия, что единственной причиной, по которой тебе сохранили жизнь, это использование тебя в качестве жертвы?
Мы обе вздрогнули.
— И что такое с этим алтарём? — продолжала она, раздражающе не ведая, что я бы лучше поговорила о жизненном цикле плесени, чем о фильме. — Почему плохой парень кинул камень в огонь до того, как связал её? Когда я услышала шипение её плоти…
— Ладно! — я практически кричала. — Куда дальше?
— А могу я просто сказать, что если бы парень когда-нибудь так меня поцеловал, меня бы вырвало даже всухую. Отталкивающий — с этого даже не начать описание того, что происходило с его ртом. Дело в макияже, правильно? Я имею ввиду, на самом деле ни у кого же нет такого рта в реальной жизни….
— Мой обзор должен быть готов к полуночи, — сказала я, перебивая её.
— Ой. Правильно. Тогда в библиотеку? — Ви открыла дверь своего фиолетового Доджа Неон 95-го года. — Знаешь, ты очень обидчива.
Я скользнула на пассажирское сиденье: — Вини в этом фильм.
Вини «любопытную Варвару» за моим окном прошлой ночью.
— Я говорю не только про сегодняшний вечер. Я заметила, — она говорила с ехидным изгибом губ, — что ты была необычайно раздражительна добрых полчаса после биологии в последние два дня.
— Это тоже просто. Это вина Патча.
Глаза Ви метнулись к зеркалу заднего вида. Она приспособила его для лучшего обзора собственных зубов. Она облизнула их, выдав улыбку для практики. — Должна признать, его тёмная сторона взывает ко мне.
Мне не хотелось признавать этого, но Ви была неодинока. Меня тянуло к Патчу так, как никогда не должно было тянуть ни к кому. Был между нами тёмный магнетизм. Рядом с ним я чувствовала себя увлечённой к опасному краю. Было ощущение, что он может в любой момент толкнуть меня за край. — Я слышала, ты говорила, что заставляет меня хотеть…. — я остановилась, пытаясь подумать, чего конкретно наше влечение к Патчу уже заставило меня хотеть. Кое-чего неприятного.
— Скажи мне, что не считаешь его красавчиком, — сказала Ви, — и я обещаю никогда снова не произносить его имя.
Я дотянулась и включила радио. Кроме прочего, должно же быть что-то получше, чем крушение нашего вечера из-за приглашения в него, пусть и абстрактного, Патча. Высидеть рядом с ним час в день, пять дней в неделю, — это было много больше, чем я могла вынести. Я не отдам ему ещё и мои вечера.