– Тогда она потерпит поражение. Что в этом такого?
Тогда Эрик повернулся к Маргарет. То, что он увидел в ее лице, не прибавило ему ни сил, ни надежды.
– Я не защитил вас от старика, поэтому вы смогли совершить самоубийство.
– Нет. Но это не то, что я пытаюсь сделать.
– Тебе будут нужны мертвые, дорогая.
– У меня есть...
– Больше.
Эмма сдалась.
– Я не знаю, как связывать мертвых. Я даже не уверена, что хочу знать это.
– Нет, ты не делала этого. Но ты уже знаешь. Это разные вещи, – добавила Маргарет, – и то обойдется дорого, тебе, дитя. Ты заплатишь за это, а мы – мертвые – снова немного прикоснемся к жизни. Но сила, которая нужна тебе, чтобы сделать это, гораздо больше, чем мы можем тебе дать. Если мы отдадим тебе всю, до капли, этого будет недостаточно.
– Тебе нужны мертвые, – твердо добавила Маргарет.
Она повернулась к остальным.
– Вы поможете мне? – Спросила она их. – Вы поможете мне, даже если это будет означать, что у вас совершенно ничего не останется?
Все, как один, кивнули.
– Я думаю, что совсем-совсем немногие сказали бы нет, – сказала ей Маргарет.
Эмма кивнула.
– Тогда мне нужно найти способ вызвать мертвых. Я смогу собрать их, если найду. – Она посмотрела на Марию. И сглотнула.
– Нет.
Она нахмурилась. Она услышала голос и ощутила его так, будто он принадлежал мертвому, но ни один из них не произнес ни слова.
– У тебя есть все, что тебе нужно, Эмма Холл. Будь той, кем я не смогла быть. Будь той, кем она не смогла быть.
А затем она увидела силуэт старой, древней женщины, одетой в тряпки. Ее плоть казалось вторым слоем ткани на ее скелете. Это была женщина с кладбища. Эмма подняла руку, чтобы прикрыть рот, но максимум, что ей удалось, это сделать шаг назад.
Маргарет повернулась лицом к старухе, поклонилась и затихла отодвигаясь, чтобы дать пройти самому древнему из призраков.
– Вы не собираетесь целовать меня снова.
– Нет.
Эмма опустила руку. Эллисон посмотрела на нее сбоку и она покраснела.
– О ком ты говоришь? Кто не собирается, и что?
Старуха покачала головой.
– Если бы я была жива, я не смогла бы сделать то, что ты попытаешься сейчас. За всю долгую историю была только одна, кто мог.
– И она?
Старуха замолчала.
– Эмма...
Они обе, молодая и старая, живая и мертвая, повернулись и посмотрели на Эрика. Он тоже молчал.
– Там, где живут мертвые, темно. Им отказали в свете, которого они жаждут. Но у тебя есть другой свет. Используй его.
Эмма нахмурилась, а затем ее глаза расширились. Она посмотрела на руки, которыми держала в течение долгих секунд фонарь на кладбище. Пока она смотрела, его частицы появились как второй слой поверх ее кожи. Сперва она увидела буквы, затем провода и изгибы текстурной бумаги. Она чувствовала его леденящий холод, который обжигал ее будто огонь.
Но она держалась для Марии Копис гораздо дольше и тогда было хуже.
Маргарет снова притихла.
Эрик вздрогнул.
Эрнест выругался шепотом.
– Ты дала ей это?
– Я не давала ей специально, – ответила старуха, ее пристальный взгляд наблюдал за светом в руках Эммы. – Она взяла его.
– Ты допустила это.
Тогда старуха обернулась.
– Это предназначено для того, чтобы использоваться, – сказала она наконец. – Он предназначался, чтобы быть использованным для этого.
Она ничего не знала, и это был свет, который она получила. – Повернувшись снова к Эмме, она продолжила. – Временами они существуют во тьме; они не могут найти путь. И тогда, Эмма Холл, мы находим их и ведем их домой.
Когда фонарь стал плотным, она подняла его. Она изменила положение, взяв его в одну руку за провод посредине; он сильно качнулся, будто попал в сильный порыв ветра.
Джорджес шептал что-то на языке, которого она не понимала. Она хотела спросить, что он видел, но замерла, потому что фонарь запылал. Он светился сперва оранжевым, затем синим, а потом стал таким белым, что почти ослеплял. Почти.
Свет был более ярким, чем небесная лазурь, более ярким, чем солнце. Он распространился, когда она смотрела на него, коснулся соседних домов, и следующих домов за ними, как будто он мог накрыть весь город, двор за двором, по ходу движения.
Джорджес подошел и стал сбоку от нее. Она решила, что он сделал это от возбуждения, но когда встретила его глаза, то поняла, что это не так; он стал как можно ближе к ней, потому что она была центром этого света, а он хотел быть здесь.
А когда ее глаза привыкли к новому уровню цвета и текстуры, она увидела на расстоянии, что он был такой не один. Она увидела, как с каждой улицы прибывали они, увеличиваясь при приближении – шли и бежали – явились мертвые.