— Я дико извиняюсь перед вами всеми, но я сегодня не могу, — выпалила главная героиня кофейной катастрофы. — У меня уважительная причина — я голову в подвале об стену разбила. Постельный режим у меня.
Елена Степановна прошла, как ни в чем не бывало, мимо Магамединова и Константина и легла на диван. Мужчины проводили ее осуждающим взглядом.
— Я еще полежу? Мне что-то плохо, голова кружится и в глазах столько звездочек, что не сосчитать.
— Я, конечно, все понимаю, Елена, — нашел в себе силы заговорить Константин. — Но если вы и дальше так жестко будете проверять каждого мужчину, приглашающего вас на свидание, то ваша больница скоро разорится на покупке туалетной бумаги.
Генка внимательно выслушал Грушу и сразу же решил высказать ему свои соображения:
— Понимаешь, Виталь, это все у тебя от скуки. Ты сам себе чего-то напридумывал, а потом взял в это и поверил.
— Почему-то я не сомневался, что ты именно так и ответишь, — пробормотал Виталик Грушин. — Я другого, если честно, от тебя и не ждал.
— Ну, хорошо, чувак, давай пойдем другим путем, — предложил Генка. — Закрепи свои подозрения. Понаблюдай. Собери факты, как в кино, знаешь? А то каждый скажет, что это случайные совпадения.
— Это все не так просто, как кажется. Я могу и не дожить до следующего утра с такими советами, — надулся Виталик.
— Да ну! Я не верю, что все так серьезно, — ухмыльнулся Генка.
— В том-то и дело, что мне никто не верит.
— Знаешь что? — воскликнул Генка. — В твоем же мобильнике есть встроенная фотокамера. Сфотографируй мне этого вашего монстра — хочу увидеть, как он выглядит.
— Как, как… Обыкновенный дедушка.
— Ну вот и сфотографируй мне этого обыкновенного дедушку.
— Хм… А в этой идее что-то есть, — согласился Груша.
Магамединов собрал группу врачей-специалистов, позвал главврача больницы и повел всех в лабораторию морга, чтобы показать и документально зафиксировать то, с чем он и Воронин столкнулись при вскрытии. По пути в морг, захлебываясь от избытка впечатлений, он в подробностях расписал все, что видел. Даже вспомнил про голову ворона, которую больной ухитрился проглотить за несколько часов до своей смерти.
— Иван Сергеевич, вы бы видели это зрелище, — рассказывал Максим Викторович главврачу. — Это какой-то феномен! Я в своей практике с таким явлением встречаюсь впервые! Меня поражает следующее: когда Круглова опрашивала больного, он ей не жаловался ни на зуд в анальной области, ни на скрежетание зубами во время сна, ни на расстройства стула, ни на рвоту, ни на кашель, ни высыпания на коже, а только на изжогу и боль после еды…
— Магамединов! — не выдержал Хмельницкий. — Давай ближе к делу!
Максим Викторович кивнул и продолжил:
— Анализ крови, который взяли вчера при поступлении больного, не показал значительного увеличения СОЭ, количества эозинофилов и лейкоцитов. Получается, вчерашние симптомы указывали, что у него, скорее всего, язва двенадцатиперстной кишки. А за ночь клиническая картина вдруг резко изменилась: в его организме появилось столько червей, что уму непостижимо. Я еще утром удивился — откуда у него красная сыпь на коже и подмышками. В общем, мистика какая-то. По-другому не назовешь.
Первым в лабораторию зашел главврач, он осмотрелся вокруг и обратился к Магамединову, который отстал от него на несколько шагов:
— Ну и где все, о чем ты рассказывал?
Максим Викторович, побледнев, застыл на пороге лаборатории. Вокруг царила кристальная чистота. Ни самого Воронина, ни трупа на столе, ни червей — ничего не наблюдалось. Когда он уходил, эти твари не умещались на столе и падали на пол. Они прорывались наружу сквозь ткани почек, печени, легких — лезли, откуда только можно.
— Сам не пойму. Подождите!
Магамединов выскочил в коридор подвала и закричал:
— Воронин! Воронин, ты куда подевался?
А в ответ — тишина. Максим Викторович заглянул в помещения с холодильными камерами: тоже никого. Вернулся в расстроенных чувствах, открыл, было, рот, но тут увидел видеокамеру на полке — там, где он ее оставил недавно.
— Я кое-что снял на видеокамеру, сейчас вам покажу!
Включил просмотр. Вместо записи на экране появилось много мелькающих точек, и камера зашипела, как испорченный старый телевизор, не принимающий сигнала.
— Посмотрите на эту гадость, — закричала Инга Вацлавовна.
Все обернулись к ней. Она показывала на ванночку с формалином, в которой плавали две большие твари с серыми глазками, чем-то похожие на молодых ужей, но только с лапами и веерообразными крылышками. Длина тела каждой составляла примерно тридцать сантиметров, окрас тела был оливкового цвета. По бокам продолговатой головы красовались два желтых пятна. Одна из этих тварей подплыла к краю ванночки, уставилась в глаза Инги Вацлавовны, раскрыла пасть, показав, что у нее есть зубы, причем очень-очень много.