Тем временем ее покупатели словно выбрались из ящика – они оказались посреди лязга, скрежета, скрипов, жужжания и фырканья. А еще здесь горел свет.
Сабрина снова прильнула к дыре в мешке и попыталась разглядеть это новое пугающее место.
Ей предстала затянутая дымом и паром улица. Вдоль нее располагались тесно жмущиеся друг к другу лавки и мастерские, цирюльни и пабы – и все со светящимися окнами и с витиеватыми вывесками.
По улице сновали прохожие. Сабрина увидела джентльменов с тростями и дам с крошечными сумочками, увидела маленьких людей (они называются – «дети»), которых старшие вели за руку, увидела странных животных на поводках, которые отчего-то были совсем не похожи на… ее охватила дрожь… любимицу Хозяина Карину.
«Собаки, – вспомнила кукла. – Эти животные зовутся собаками…»
И хоть Сабрина впервые оказалась за пределами лавки, она странным образом многое понимала, словно не раз уже бродила по этому городу, словно выросла на улице, чем-то напоминающей эту улицу. Вот только она нигде не росла, потому что никогда не рождалась. Она – просто кукла, сделанная Хозяином. И все же…
Сабрина не представляла, откуда знает, что механические рыбы с проволочными усами и жестяными плавниками в витрине лавки «Чешуя Филлипа», мимо которой шли ее покупатели, – это канальные сомы, гадкие на вкус больше, чем на вид; что некое подобие женских причесок, которые дамы укрывают от мороси под дырявыми зонтами, называется «Кур-курль» и что местные цирюльники, неумело пытаясь повторить оригинальную прическу из Старого центра, превращают своих клиенток в потрепанных крысок, прибитых к краю канавы; что паровые самоходные экипажи, ползущие по мостовой, – это «Трудсы» и «Горбины», а красный дым, который они выплевывают из труб, – это следствие сгорания химрастопки «Труффель», от которой выпадают зубы и вылезают волосы. А еще она знала, что это Тремпл-Толл, Саквояжный район Габена, а весь Тремпл-Толл – это один большой старый чулан-клоповник, и неприятности здесь могут приключиться, стоит только сделать лишний шаг с площади Неми-Дрё.
Для нее было загадкой, откуда она все это знает, если до того видела лишь переулок Фейр через окна лавки игрушек. Все казалось таким знакомым, таким привычным, словно она – обычная мисс из Саквояжного района…
Сабрина была совершенно растеряна – ей вдруг показалось, что она не просто забыла себя, а что она – это не она…
Ее покупатели меж тем следовали вверх по улице и о чем-то препирались.
Сабрина прислушалась, надеясь, что из их слов поймет, что происходит…
Несмотря на свои надежды, кукла быстро поняла, что ее покупатели – вовсе не хорошие люди, к которым она мечтала попасть. Человек в коричневом пальто, вроде бы, был немного добрее – или, скорее, он казался менее злобным, в сравнении с тем, кто ее нес. Ну а тот, другой… В его тоне и словах Сабрина различила изворотливость и коварство.
А потом она поняла, что ее покупатели – шуты. Это было не просто плохо – это было по-настоящему ужасно: шуты – самые гадкие из театральных актеров, они плохо обращаются с куклами – хуже всех. Даже Хозяин отзывался о них лишь с презрением и отвращением. Шуты ломают кукол, портят, бьют их и наказывают, после чего выбрасывают на свалку или отправляют в печь. А потом приходят к Хозяину и заказывают у него новых кукол. Хозяин, без сомнения, нарочно продал ее шутам…
Эти двое (их звали Фортт и Гуффин, что следовало из несмолкающих препирательств) все время упоминали кого-то по имени «Брекенбок». Сабрине сразу не понравилось это имя. Оно пугало ее. Пугало больше, чем собственное положение, больше, чем неизвестность, даже больше, чем новая подлость Хозяина (а то, что это все какая-то его подлость, она не сомневалась). Это имя, она чувствовала, не принесет ей ничего хорошего.
– Я тут подумал, – сказал Фортт, – а вдруг он взбесится из-за того, что мы украли куклу у Гудвина?
«Что?! – поразилась Сабрина. – Украли? Они меня не покупали?! Но как же…»
– Чепуха! – ответил меж тем Гуффин. – Гудвин сам виноват: если бы он был в своей лавке, кукла бы осталась у него, а мы получили бы денежки, которые он должен. К тому же лавка была открыта – кто угодно мог зайти и забрать куклу.
«Значит, Хозяина не было в лавке, и они меня похитили! – Сабрина задрожала. – Где же Хозяин? Что они задумали?!»
Ее посетила мысль позвать на помощь, но она тут же запретила себе даже думать об этом – кто знает, что шуты с ней в таком случае сделают… а если никто ей не поможет?..
Похитители (больше никакие не покупатели) Сабрины оказались на трамвайной станции. Они остановились, и кукла с тревогой принялась гадать, что же будет дальше.