Оба громилы и даже мальчишка были большими поклонниками боев. У каждого из них даже имелся свой фаворит. За обсуждением, кто кого бы разорвал и сожрал, оставшаяся часть пути и прошла.
Вскоре лодка пристала к ветхому причалу. Мальчишка спрыгнул на мостки и умело привязал ее к торчащему из воды пню. Громилы достали из уключин весла, очистили их от налипших пиявок, а затем выбрались следом. Мешок, ящик и их (пока еще) владелец в зеленом пальто оказались на берегу.
Сабрина выглянула наружу, и открывшаяся картина вызвала у нее оторопь.
Задний двор «Мокрицы» был похож на свалку: у облезлых, покрытых мхом кирпичных стен громоздились груды башмаков и плесневелых чемоданов. В углу, неподалеку от черного входа в харчевню горел костер, на вертеле жарилась здоровенная жаба. Рядком у стен стояли огромные бочки, которые то и дело сотрясались – именно там были заперты сомы.
Из харчевни доносились хриплые, спитые голоса. Разнося по болотам нескладную мелодию, громыхал граммофон, и из открытой настежь двери на землю лился дрожащий рыжий свет. Весь задний двор был заставлен стеклянными банками, в которых сидели болотные светлячки – хозяин харчевни использовал их вместо фонарей. Такие банки стояли и на подоконниках самой «Мокрицы», слегка подсвечивая лица и фигуры завсегдатаев. Те были слишком заняты своими делами, чтобы обращать внимание на то, что происходит на заднем дворе. Ну, или же похищения были здесь чем-то обыденным, и никого ими не удивишь.
Бессознательного Гуффина, который сейчас напоминал потрепанное ветром поникшее огородное пугало, приспешники Безносого усадили на стул у костра. Мешок и ящик поставили рядом.
– Пиглет, приведи босса, – велел один из громил, и мальчишка, сорвавшись с места, опрометью ринулся ко входу в харчевню.
Сабрина ждала и прислушивалась. Громилы стояли поблизости и обсуждали, на какую долю от добытого в болотах могут рассчитывать.
«Если они узнают, что я живая, они начнут меня мучить, – испуганно подумала она. – Нужно прикинуться простой куклой! Нельзя шевелиться! Ни в коем случае нельзя шевелиться!»
До нее донесся взбудораженный голос мальчишки:
– …А потом я как огрел его дубинкой, дядя! А он рухнул прямо в лужу мордой! Ты бы видел! Хи-хи!
– Надеюсь, вы догадались его связать, – ответил, видимо, «дядя».
– Ну да, связали ему ручонки, чтобы не было, как с тем хмырем в прошлый раз.
– Говоришь, он был один? Вы убедились в этом?
Голоса приблизились. Разговор происходил уже прямо над головой Сабрины.
– Ну да. Только он и… кхррм… пиявка.
– Все сделали, как вы велели, босс, – добавил один из громил.
– Ну что ж, – сказал хозяин харчевни, – давайте-ка глянем, что нам принес этот вечер. Начнем с мешка…
Сабрина с ужасом ждала, что же будет.
Громилы развязали мешок и заглянули внутрь.
– Эй, гляньте-ка, босс!
Над мешком склонилось уродливое лицо. Сабрина поняла, почему этого человека называют Безносым: на месте носа у него сидел деревянный протез на проволочных дужках, закрепленных за ушами. Мистер Карл Боттом являл собой лучшую афишу для боев злобных сомов, которые проводились в «Мокрице», – именно один из этих сомов и подарил ему однажды его прозвище.
Сабрина продолжала прикидываться обычной деревяшкой, хотя не отвернуться, когда к самому твоему лицу вплотную приближается настолько обрюзгшая, нелицеприятная рожа, было довольно трудно.
– Кукла в мешке? – с разочарованием в голосе протянул хозяин харчевни. – Негусто… – он ткнул узловатым пальцем в ее волосы: – Прическа, как… как огонек свечи. – Он обернулся к своим громилам. – Не знал, что Свечники стали набирать в банду кукол.
– Думаешь, этот хмырь в пальто как-то связан с рыжими, дядя? – спросил племянник Безносого.
– Не исключено, Пиглет. Хотя никого из рыжих в Слякоти давненько не видали… В любом случае пора бы вскрыть ящик. Надеюсь, там нас ждет что-то посущественнее.
Послышался треск досок – один из громил взялся за ломик.
– Ну вот… – огорченно выдохнул трактирщик, когда крышка упала в сторону.
– Что это, босс? – удивленно спросил курносый.
Сабрина навострила уши. Сейчас тайна содержимого Гуффиновского ящика откроется! Жаль, Джейкоб ее уже не узнает…