Шелуха?
Катя увидела, что Колосов спускается по лестнице. Неужели и для него все это тоже шелуха? Издержки профессии?
– Ой, Никита, привет. А ты почему опаздываешь? Я тебя жду.
«Ой, Никита» – это было уже традицией. Колосов замер на ступеньках. Таким тоном вас упрекают, когда вы опаздываете на любовное свидание. Но ему лично вроде бы сегодня утром в вестибюле главка под недремлюще-зорким взглядом дежурного никто любовных свиданий не назначал. Или все же назначили вполнамека – вчера, темным дождливым вечером в машине по дороге с места происшествия?
– Новости есть? – алчно спросила Катя. – Может быть, там уже кого-то задержали? Подозреваемого?
– Никого пока не задержали. А ты куда же это… – Колосов едва не произнес «намылилась», но вовремя прикусил язык, – собралась?
– Как куда? С тобой в Тутыши, – Катя доверчиво просунула руку ему под локоть и повлекла на улицу. – Название какое, а? Словно глупыши. Ну что ты такой сумрачный, Никита. Ты совсем-совсем не рад, что я с тобой еду?
– Зачем едешь-то?
– Смотреть, как ты… как вы все там работаете, как ты гениально раскрываешь зловещее убийство. Ты же вчера сам сказал, что ты не против, чтобы и я тоже участвовала, собирала материал.
– Я пошутил. Вчера.
– Иногда я просто ненавижу тебя, – Катя остановилась. – Будешь так с людьми обращаться, один останешься. Один как пень.
– Я и так один, – Колосов открыл свою «девятку». – Ну что стоишь, садись. Только учти – это прогулка на целый день. Работы полно. Дело умники из министерства на особый контроль взяли. Допоздна, может, задержимся. Муж твой как, не забеспокоится? Еще телефон обрывать начнет.
– Насчет мужа можешь не волноваться так сильно, – отрезала Катя, усаживаясь на заднее сиденье. – И вообще, если будешь говорить со мной таким тоном, то…
– Что? – спросил Колосов, включая зажигание. – Ну что будет?
Катя не ответила. И этот еще туда же! Чего только не вытерпишь, стремясь узнать самое главное на данный отдельный момент: кто и почему убил скромного служителя культа на сельской дороге?
Но долго не разговаривать она не могла. А потому уже спустя минут пять спросила сама:
– А что за место такое эти Тутыши? Ты вчера говорил – там кругом люди живут. Кто живет-то?
– Тутыши – деревня. Летом в основном дачники приезжают, осенью одни старики остаются. Воздвиженское – поселок неподалеку. Там мебельная фабрика, молокозавод, детский летний лагерь, дом отдыха. Дач в округе полно, железнодорожная станция. Автобусы ходят из Москвы, Бронниц, Коломны. Ну и потом Лесное.
– Что Лесное? – спросила Катя.
– Место такое.
– Тоже поселок?
– Да нет, не поселок. Больница, я знаю, там раньше была. Общеобластная.
– Какая больница?
– Психиатрическая, – ответил он. – Психушка на отшибе. Ее в начале девяностых за нехваткой денег закрыли, больных по другим местам рассовали. Здание какое-то время было заброшено, пустовало. А сейчас его кто-то арендует.
– Бывшую психбольницу?
– Это старинная усадьба. Больницу там после войны устроили. Усадьба, конечно, в полном упадке. Но вот кто-то нашелся – арендовал.
– Интересно взглянуть на человека, который захотел жить в таком месте. Я бы, наверное, не рискнула, – усмехнулась Катя.
– Почему?
– Так. Сельский бедлам.
– Глупости. Но шанс взглянуть на Лесное у тебя будет, обещаю. Сегодня утром мне Кулешов звонил: они выяснили у родственников отца Дмитрия, что как раз накануне убийства тот был приглашен в Лесное, чтобы освятить реставрационные работы. Так что с обитателями этого, как ты называешь, бедлама нам все равно придется встретиться.
В Воздвиженском в местном отделении милиции на оперативной летучке, проведенной Колосовым, все было как обычно: что, кто, где, когда. Катя вела себя тихо, как мышка, ни во что не вмешивалась. Слушала, смотрела, запоминала. Она давно уже убедилась, что есть две большие разницы: писать очерк о расследовании того или иного дела с чьих-то слов (пусть даже об этом наперебой рассказывают непосредственные участники и очевидцы) и писать тот же очерк, лично наблюдая за процессом с самого начала. Правда, во втором случае всегда имелся риск оказаться в конце всех трудов у разбитого корыта. Ведь в начале процесса расследования никто, даже самый опытный профессионал, не может сказать, что случится в конце и будет ли в деле толк и смысл. Угадывать легко лишь в бульварных романах, а жизнь обожает разочаровывать даже самых искушенных угадывателей истины.
После летучки, очертя вкратце пока еще зыбкие и размытые рамки поиска, Колосов решил съездить к родственникам отца Дмитрия. Точнее, к его родной сестре, потому что остальные проживавшие в его доме «бабки», как выразился начальник отделения милиции Кулешов, «в силу своего преклонного возраста и умственного состояния оказать помощь в раскрытии убийства вряд ли смогут».
Колосов решил насчет помощи и умственного состояния гражданок выяснить все сам. Надо же было с чего-то начинать.
Катю же больше всего занимали окрестности. При дневном свете все здесь выглядело совсем не так угрюмо, как показалось вчера. Но весь пейзажик укладывался в строчки: «нивы сжаты, рощи голы». День был к тому же хоть и теплый, но серенький и скучный. В Воздвиженском по главной (и единственной) улице бродили козы, а жизнь каким-то образом проявляла себя лишь у опорного пункта милиции (оно и понятно – ЧП, убийство!) и у продуктового магазина.