В задней дверце грузовика имелось маленькое смотровое окошечко, находившееся слишком высоко, чтобы я мог увидеть что-нибудь, кроме полоски неба.
Выпрямившись, я сделал вид, что с интересом наблюдаю за показавшимися в окошечке облаками.
Кузницкий бросил на меня быстрый взгляд. Я опустил глаза и уставился в пол. Спустя минуту я снова поднял глаза, придав лицу заинтересованное выражение.
— На что пялишься? — раздраженно спросил он.
— Ни на что. — Я быстро отвел взгляд в сторону.
Вместо того чтобы обернуться и глянуть в окошко, как я рассчитывал, Кузницкий крикнул:
— Конни, ты смотришь в зеркало заднего вида?
— А как же.
— Кто позади?
— Легковая машина с парнем и девкой. Мы только что обогнали их.
Загадочно улыбнувшись, я бросил быстрый взгляд в окошко. На этот раз я не увидел даже облачка — только к голубое небо.
Направив на меня револьвер, Кузницкий быстро повернул голову и тоже глянул в окошко. Вряд ли он предполагал, что его мимолетное движение чревато смертельной опасностью. Мои руки — в этом он не сомневался — были крепко скручены, а сам я находился в нескольких футах от него.
Мгновенно вскочив, я схватил монтировку и швырнул её острым концом вперед. Кузницкий как раз повернул голову, и монтировка угодила ему в левый глаз. Его бросило назад, ударило о дверцу. Задвижка сорвалась, дверь распахнулась, и он вылетел из машины. Из жуткой раны на месте глаза хлестала кровь.
Я схватил ручку чемодана, помешав ему последовать за бандитом.
Кузницкий катился по дороге, но наблюдать за ним мне было некогда — я лихорадочно пытался открыть чемодан.
Грузовичок сбросил скорость, Конни крикнула:
— Что случилось, Куз?
Ответа не последовало, и она затормозила и съехала на обочину. Чемодан не поддавался. Монтировка, с помощью которой я разделался с Кузницким, каким-то чудом осталась в машине.
Я подсунул её заостренный конец под замок чемодана и рванул кверху. И тут грузовик остановился.
Выпрыгнув из кабины, блондинка обежала автомобиль и, увидев распахнутую дверцу, бросилась обратно за сумочкой и револьвером. Я вытащил из чемодана обрез. Там лежал и револьвер Чарли Коззака, но он был в кобуре, а счет шел на секунды.
Блондинка уже держала в руке сумочку, когда оба ствола моего дробовика уперлись ей в бок.
— Спокойно!
Она застыла. Перебросив обрез в левую руку, я дотянулся правой до сумочки и достал револьвер. Конни уцепилась за ручку дверцы, но я оттащил её в сторону.
Ярдах в двухстах позади на обочине стоял «форд». Рядом распростерся Казимир Кузницкий. Из машины вышел молодой мужчина и склонился над ним.
Втолкнув Конни в машину, я подъехал к остановившейся машине. Сплющенный затылок Кузницкого представлял собой кровавое месиво. Должно быть, он ударился головой о бетонное покрытие и умер мгновенно.
Лицо склонившегося над ним мужчины было бледно-зеленым. Он стоял возле трупа и, как зачарованный, не отрывал от него глаз.
— Не горюй, парень, он того не стоит, всё равно угодил бы в газовую камеру, — сказал я.
Он лишь молча посмотрел на меня.
Лицо Конни тоже было зеленым. Если она побежит, то дальше придорожного кювета, где её основательно прочистит. Нагнувшись, я поднял револьвер Кузницкого, затем оттащил тело к обочине.
Скрипнули тормоза, и из подъехавшей патрульной машины выскочили два молодых капрала.
В 3:30 пополудни я сдал Конни и чемодан с деньгами в отдел по борьбе с бандитизмом. По пути в город она упорно молчала, и я так и не узнал её фамилию. Документов в её сумочке не было.
В отделе по расследованию убийств я подробно рассказал о смерти несчастного Марвина Джонсона. Это отняло у меня ещё некоторое время, после чего я наконец добрался до родного отдела по борьбе с проституцией, азартными играми и наркотиками.
Там, в дежурке, в окружении капитана Спэнглера, лейтенанта Уинна, Хэнка Картера и Карла Линкольна сидел Чарльз Коззак.
— Привет, Чарли! Нравится им твой рассказ?
При виде меня его лицо смертельно побледнело. Ответить он не успел, потому что лейтенант Уинн неожиданно взвизгнул:
— Где вы болтались, сержант? И какое имели право оставить подозреваемого и удалиться неизвестно куда?
— Выходит, они всё же поверили тебе, — сказал я Коззаку.
— Я с вами разговариваю, сержант! — ещё громче взвизгнул Уинн. — И где ваш галстук?