Лизы немного смягчилось лицо, и она улыбнулась:
— Сладкое? Милый, я могу быть супом, мясом с картошкой, пончиками и любым напитком — стоит тебе только пожелать.
— Есть ещё одна причина, почему я хочу подождать, Лиза.
— И какая же?
Я решил, что она вполне готова выслушать мою историю. Это всё равно что дрессировка мула — тресни его как следует между глаз, и он твой!
— Жила-была очень милая блондиночка. Мы с ней были партнёрами в одном сложном деле. Моя подружка всегда с удовольствием занималась любовью. Но случилось так, что наше предприятие развалилось. Это было плохо, потому что мы оба собирались получить хорошие деньги.
— Ну, так вот, однажды мы трахались целый день, счастливые, словно парочка школьников, а вечером решили покататься на лодочке.
Мы отплыли подальше от берега — ночь была тихой и очень красивой. Я наставил на свою подружку кольт сорок пятого калибра и снес ей полчерепа. После этого я прикрепил к её стройной талии запасной якорь и сбросил её в воду — там было очень глубоко. Ночь была звездной, а луна светила так ярко, что я ещё долго видел, как она медленно опускается на дно. Теперь можешь плакать.
Лиза от изумления открыла рот и, прижав руку к груди, с трудом выговорила:
— О Господи!
— Эта идиотка подумала, что застраховалась, забравшись ко мне в постель. На случай, если я узнаю, что она за моей спиной заключила собственную сделку на половину той суммы, которую получила бы будучи моим партнером. Я наказал её по заслугам, но после этого чувствовал себя неважно. Я хорошо относился к той беленькой сучке. Так жаль, что столько всего хорошего пришлось отправить на дно.
— Кто ты такой?
— Твой партнер, Лиза. И мы доверяем друг другу, не так ли? Но… знаешь, на всякий случай… давай оставим сладкое на потом. Вот получим деньги, тогда…
— М-мне это п-подходит, Гэвин. — Лиза с таким хлопком сдвинула ноги, что я с трудом сдержал смех. — Я… мне надо уйти на минутку. Я скоро вернусь. — Она направилась к своему коттеджу, ссутулившись и опустив голову.
Выдуманное письмо и выдуманная подружка. Бедняжка. Гэвин Ли, ты настоящий сукин сын. Я сам чуть не расплакался. Теперь дамочка не станет делать третьей попытки — она напугана до полусмерти. Она будет делать всё так, как ей приказано, и получит столько же сексуального удовлетворения, сколько получила бы, соблазнив евнуха в ханском гареме. Она прибежит ко мне сразу же, как только объявится её милый братец.
Этим вечером она держалась так, словно ещё не закончила монастырской школы. Мы гуляли по пляжу и вернулись в её коттедж ещё до наступления темноты.
Она отперла ворота. Мы вошли, и Лиза отчаянно завизжала, потому что на нас набросились две темные тени. Дело становилось всё интереснее и интереснее. Оба были гораздо крупнее Карла Брего и умели драться.
Если они собиралась меня пришить, у них были для этого все возможности. Они не собирались. Я понял, что у меня появляются кое-какие шансы.
Я пропустил несколько ударов, но и сам не остался в долгу. Тяжелое хриплое дыхание, звуки ударов, топот. Я получил сильный удар в плечо, потерял равновесие, упал и откатился в сторону, оказавшись под желтой лампочкой. Чей-то знакомый голос вдруг сказал;
— Стой! Я сказал, остановись, Арти! Я знаю этого типа.
Наконец я сообразил, кому принадлежит этот голос.
— Руп, бродяга, что это ты тут делаешь?
— Оказываю услугу одному приятелю. Барышня, если вы принесете салфетки и что-нибудь дезинфицирующее или джин, я буду вам очень признателен. И включите пожалуйста, свет.
Я сказал Лизе, что всё в порядке, и она включила свет в саду и в доме. Потом она принесла бумажные полотенца и какой-то пузырек. Мы все тяжело дышали, и у всех были боевые ранения большей или меньшей тяжести.
— Мэри, это мой старый приятель, — сказал я. — Руперт Дарби, моряк. Руп, это Мэри Бролл.
— Очень приятно познакомиться, Мэри. А это Арти Каливан. Он помощник капитана на «Дульсинее», а я капитан. А эта обезьяна, которую мы с тобой не смогли отделать, Арти, мой старинный приятель Трэв Макги.
— Макги? — озадаченно спросила Лиза.
— У меня такое прозвище, милая, — поспешил объяснить я. — Трэв рифмуется с Гэвом. А Макги рифмуется с Ли.
Если бы Руп не пришел мне на выручку, мое вранье так бы и повисло в воздухе, словно забытый после праздника серпантин.
— Я люблю называть Гэва этим именем, оно мне напоминает старые добрые времена. У меня один зуб, кажется, стал шататься, черт тебя подери, Гэв.
— Ты привел с собой крепкого парня, — сказал я, взглянув на его приятеля.
— Он оказался очень кстати. Правда, лучше бы таких, как он, было двое.