— Трэвис, если ты на самом деле умный и понимающий мужчина, то у тебя наверняка есть с собой зубная щетка.
— А я думал, что твоя вечеринка продлится не меньше восьми часов.
— Имей хоть каплю сострадания, милый. Спастись от этого можно только одним способом — ты меня отвлечешь.
— Я могу уйти, а потом вернуться, понимаешь? Как будто тебя вызвали к телефону.
— Неужели твоя романтическая душа и гордость уязвлены тем, что я считаю занятие любовью лекарством? Ведь всем известно, что это ужасно приятно. Пожалуйста, останься, дорогой. Будь рядом. Улыбайся, словно кот, которому удалось добраться до огромной банки со сметаной, и скоро мы от них избавимся, пропев на прощание массу сладких слов.
— И дадим Линор пищу для размышлений?
— Для размышлений? Да эта ядовитая сучка никогда ни о чём не думает. Она злословит, потому что не может утолить свой зверский голод никаким другим способом. Она сгорает в огне, милый, и ненавидит, ненавидит, ненавидит… Бедняжка. Улыбнись, дорогой. Я тебя ужасно хочу.
III
Я засыпал и просыпался, мне было хорошо и уютно, а под днищем яхты тихо плескалась вода, рассказывая разные неправдоподобные истории о том, какими огромными и таинственными могут быть далекие моря. Я прищурился и посмотрел на светящиеся часы, висящие над кроватью Джиллиан — 4: 06 каким-то таинственным образом превратились в 4: 07. В каюте горел всего один светильник — розовый шар из матового стекла размером с дыню, стоящий возле своего двойника — отражения в зеркале туалетного столика.
В каюте было тепло, но не слишком, и на нашей коже блестела розовая роса — мы лежали обнявшись, усталые и удовлетворенные, на простынях, разрисованных зелеными виноградными листьями и желтыми цветами.
Я медленно провел указательным пальцем по бархатным изгибам и оврагам страны по имени Джилли, потом осторожно, едва касаясь кожи ногтями, стал рисовать маленькие, с монетку, кружочки, которые постепенно всё увеличивались и увеличивались в диаметре. Через некоторое время она пошевелилась и, фыркнув, словно маленькая лошадка, глубоко вздохнула:
— Меня кто-то звал?
— Телепатия чистой воды…
Она подняла голову, откинула с лица волосы и посмотрела на часы:
— Господи! Какой сейчас год? Только не говори мне. — Она вытащила руку из-под моей шеи и села, потом обеими руками пригладила волосы, широко зевнула, потрясла головой, подобрала под себя ноги и улыбнулась мне: — Ты давно проснулся, Трэвис?
— Я просыпался и засыпал снова.
— О чем ты думал?
Я устроился поудобнее на подушках:
— Дай-ка подумать. А, мне было страшно интересно, как ты умудряешься застилать эту кровать. Она словно сделана специально, чтобы место в каюте не пропадало зря и…
— На ножках внизу есть маленькие рычажки, когда их нажимаешь, кровать отодвигается. Тебе приходят в голову самые необычные мысли.
— А потом я услышал шум мотора и подумал, что это может быть — трюмная помпа, или кондиционер, или…
— Ты нарочно говоришь о разных скучных вещах. А о том, что я тебе сказала, ты думал?
— Возможно. Немного. Почему именно я?
— Если бы можно было понять, почему нам нравится именно этот человек, а не другой, мы разгадали бы одну из самых сложных загадок вселенной. Наверное, из-за того, что произошло четыре года назад. Мне кажется, всё началось именно тогда.
Один приятель моего приятеля рассказал обо мне сэру Генри Брент-Арчеру. Речь шла о вымогательстве.
Я отправился к ним и провел три недели в их огромном и очень красивом доме. Мне удалось найти управу на двуногую акулу, подпилить острые зубы и отправить её подальше от тех мест. Все время, что я там жил, я ощущал присутствие соблазнительной и очень чувственной жены сэра Генри — уж она об этом позаботилась.
— Потому что тогда я не допустил этого?
Неужели тогда я показалась тебе совсем непривлекательной, дорогой?
— Не ты. Ситуация. Мне нравился сэр Генри. У меня были перед ним определенные обязательства — как-никак гостил в его доме. И хозяину вовсе необязательно вешать специальные правила в комнате для гостей: мол, собак ногами не пинать, лошадей не загонять, слуг не подкупать, хозяйский дневник не читать, не красть столовое серебро, не пользоваться его зубной щеткой и его женой. Когда я въехал в ваш дом, я взял на себя эти обязательства.
Она усмехнулась:
— Знаешь, а ведь это был единственный раз за всё время моего замужества, когда я попыталась завести роман на стороне. Ты мне не веришь?