Арбен Гусеница повернул голову и крикнул застывшему у входа в бассейн охраннику:
— Эй, там, принеси-ка нам сюда шампанского пару бутылочек! Да… бр-р-р… фр-р-р… фр-ранцузского нам!..
Девушки запищали и начали восторженно тискать толстые ляжки подставного наркобарона. Вероятно, мысль Густери пришлась им по вкусу. Холодное шампанское в джакузи с миллионером — это же мечта каждой деревенской дуры, которая может хотя бы выговорить слово «джакузи» и отличить шампанское от самогона-первача.
Через минуту бородатый охранник поставил возле нежащегося между двумя прелестницами босса ведерко с двумя бутылками шампанского и три бокала. «Арбен Гусеница» сам взялся открывать: цепко ухватил бутылку, снял оплетку с пробки, потом встряхнул бутылку посильнее — и пробка с грохотом вылетела и впечаталась в потолок, а из горлышка хлынула пенящаяся струя. Девицы завизжали. Охранник, сочтя миссию выполненной, удалился.
Шампанское кончилось быстро. Фотомодельные девицы, которые и до того были не очень трезвы, теперь окончательно захмелели и потребовали еще выпить.
— Нет, — решительно сказал лже-Арбен, — хватит глотать эту французскую шипучку! Надо выпить чего-нибудь покрепче.
— Во-о-одки! — визгливым петушиным фальцетом выкрикнула одна из них (кажется, украинка) и полезла целоваться с лже-Арбеном, а вторая и вовсе залезла на «Гусеницу» с ногами, и перед его глазами угрожающе качнулся ее довольно внушительный бюст. Он потянул девушку на себя и тут увидел, что ее глаза, до того полубессмыссленные и пьяненькие, сильно щурясь, смотрят через его плечо с каким-то странным, недоуменно-недовольным выражением: дескать, какого хрена? «Густери», и сам услышав за спиной какое-то движение, хотел было повернуть голову и сказать, чтобы охранник убирался к чертовой матери и не входил сюда без предварительного вызова — а кто тут мог появиться, кроме охранника?
— Водки выпить? — вдруг прозвучал за спиной лже-Арбена тихий голос. — А может, сначала станцуешь?
Лже-Арбен вздрогнул, начал поворачивать голову, но тут черты сидящей на нем девушки исказились детским обвальным ужасом, губы ее искривились беззвучным криком — и на двойника наркобарона обрушилась тьма. Безболезненно, безвозвратно, словно в красивой голливудской съемке отсеклись все звуки, перед глазами, как в калейдоскопе в детстве, вытанцевалась пестро-багровая рябь, соткавшаяся в плотную, как театральный занавес, пелену. «Арбен Гусеница» еще успел ощутить в задней части шеи, у основания черепа, что-то холодное, а в следующую долю мгновения этот холод словно взорвался и залил сознание двойника, как волна накрывает с головой незадачливого купальщика.
Девица свалилась с Густери в джакузи, а вторая, онемев от ужаса, упала на спину, не отрывая глаз от шеи «Арбена Гусеницы», из которой торчало что-то прозрачное, продолговатое. Двойник запрокинулся на спину, и по прозрачному предмету, проникшему в его мозг, потекла маленькая струйка крови.
Это была… сосулька. Обычная, из льда. Оружие, которое не могло обнаружиться ни одним металлоискателем, но не становящееся от того менее грозным в умелых руках.
Боцман, чье лицо было скрыто маской, глянул на окаменевших от ужаса девушек и, круто развернувшись на каблуках, бросился к выходу…
Москва, несколько дней спустя
Пастухов
— Товарищ генерал, — закончил я доклад об операции, Арбен Густери, более известный как наркобарон Гусеница, ликвидирован.
— Генерал-лейтенант Нифонтов, начальник Управления по планированию специальных мероприятий (УПСМ), не отрывал взгляда от тускло отсвечивающей поверхности столa. Он молчал. Генерал-майор Голубков, координатор оперативного отдела УПСМ и наш давний куратор, прищурил глаза — мне показалось, что в них промелькнула какая-то смутная тревога. Он поглядел на сидящих за столом членов нашей команды — бывшего старлея Дмитрия Хохлова (оперативный псевдоним — Боцман), бывшего лейтенанта Олега Мухина (Муха), бывшего же капитана медицинской службы Ивана Перегудова (Док). Я, бывший капитан спецназа Сергей Пастухов (Пастух), стоял последним. Именно мне и адресовались слова Нифонтова, сказанные нарочито медленно, врастяжку, негромким, пугающе спокойным голосом:
— Сергей Сергеевич, вы, как руководитель миссии, должны были проконтролировать выполнение, не так ли?
— Совершенно верно, Александр Николаевич. — Я обратился бы к нему так, даже если состоял бы в штате управления — так было здесь принято обращаться к начальству вообще: не по-уставному, а по имени-отчеству. — Я даже был на похоронах Густери. Думаю, что у нас, на похоронах Льва Толстого, народу меньше было.
— А где похоронен Густери?
— У него двойное гражданство, албанское и греческое. Он похоронен на острове Керкира, греческой территории. Такой пышный памятник ему отгрохали, просто Парфенон Афинский отдыхает! — чуть улыбнулся я. Однако генерал Нифонтов ничуть не впечатлился моей шуткой. Он встал со своего места, порывисто прошелся по кабинету взад-вперед, бросая на нас быстрые, резкие взгляды, а потом взмахнул рукой и, подняв голос на два тона, выговорил:
— А вот теперь послушайте, что по этому поводу думает греческая полиция. Сводка, датированная вчерашним днем. Читаю: «Зафиксирован акт вандализма на кладбище города Керкира, том самом, где был похоронен Арбен Густери». Догадываетесь, что там могло произойти, нет?
Лица всех присутствующих вытянулись. Я выговорил:
— Неужели?
— Вот именно, — с ударением произнес генерал. — Вот именно! Была вскрыта могила только что похороненного наркобарона, и надо думать, что на эксгумацию никто ордера не давал. Я даже обратился в соответствующие греческие органы, где мне разъяснили, что к чему. Чуть меня за идиота не посчитали! — Голос Нифонтова зазвенел металлом. — Далее, товарищи. Вот газета считает самым интересным, что злоумышленники, вскрыв могилу, ничего оттуда не взяли.
Генерал-майор Голубков поднял брови:
— Ничего?
— Ничего.
— Включая тело погребенного?
— Включая. Вот в этом-то вся и сложность.
— Но если в могиле Густери им ничего не потребовалось, то зачем нужно было ее вскрывать?
— Тут, собственно, долго гадать не приходится. Греческие коллеги, надо отдать, им должное, быстро разобрались в мотивах инцидента. Так вот, выяснилось, что в могиле находится вовсе НЕ ГУСТЕРИ.
Молчание. Потом не выдержал Боцман:
— То есть как — не Густери? Значит, я…
— Да, значит, ты убрал не того человека. Очевидно, наркобарон получил информацию о том, что на него готовится покушение, и своевременно произвел подмену — задействовал двойника. Вот этого двойника ты, Боцман, и убрал. Личность его уже установлена: это некто Костас Гаракис, грек по национальности, актер по профессии, уроженец Афин.
— Понятно, — мрачно сказал Боцман. — Значит, какая-то сволочь слила оперативную информацию и Густери вовремя смылся. Очень хорошо.
Я бросил на него быстрый взгляд и, обращаясь к Нифонтову, сказал:
— Значит, операция полностью провалена? В таком случае необходимо разобраться, где произошла утечка информации,
Слова мои звякнули, как бутылочное стекло. Для меня они прозвучали словно бы со стороны, и, кажется, прозвучали жалко. Конечно же, и Нифонтов, и Голубков это почувствовали. Нифонтов мрачно смотрел на поверхность стола, как будто рассчитывал найти на ней отгадку мучивший его проблемы, и бросил:
— Задание не отменяется. Густери нужно найти. Поскольку действовать, скорее всего, придется на чужой территории, мы вновь обращаемся к вам, Сергей Сергеевич, к помощи вашей команды. Плата — обычная. Чем надо — поможем, без вопросов. Так что действуйте, солдаты удачи, Но — без спешки. По спешке только слоны родятся, а к этому вопросу нужно подойти обстоятельно. И даже, точнее говоря, осмотрительно…