– Золото... золото исчезло, – судорожно прошептал он.
Сказанные первым помощником слова поставили Генри в тупик. Сперва он даже не поверил в это, и его губы тронула кривая усмешка. Но, так и не дождавшись от Ройса объяснений, он переосмыслил неприятную новость и внезапно нахмурился.
– Видишь ли, в чём проблема: Билли мёртв, а золото, как ты говоришь, «исчезло». Скажи мне, и с кого же мне спрашивать мою долю, приятель?
– Девчонка была с ним всё это время. Кому как не ей знать, где папаша спрятал золото? У неё и спроси! А я не знаю, клянусь! Только что обнаружил! Сукин сын выгреб всё без нашего ведома, но дочь-то его никуда не денется.
– Ты прав, она никуда не денется…
Ройс растерянно почесал затылок:
– Надо бы… сообщить всем о смерти капитана… – взволнованно заговорил он.
– Нет, постой. Ты ещё успеешь сделать это. А пока прибери здесь. – Он небрежно указал на развороченный тайник. – Быстро!
* * *
Придя в себя, Джоанна тут же вспомнила про отцовский подарок и кинулась его искать. Слезы по-прежнему не давали ей унять дрожь, и руки её не слушались. Она обнаружила пистолет под кроватью, который попал туда, видимо, когда она случайно задела его ногой. Второпях сунув руку под кровать, девочка только усугубила положение, оттолкнув его ещё дальше от себя. Но вновь услышав за дверью движение, Джоанна мгновенно нашла другую цель и схватила отцовский нож, который лежал на видном месте.
Приоткрыв дверь, Генри Хартголд внезапно замер на пороге, увидев девчонку с ножом в руке. Она сидела на полу, забившись в самый угол каюты, и тяжело дышала, будто загнанный дикий зверёныш. Юбка её задралась и оголила колени, которые сплошь были покрыты ссадинами. Он не ожидал её увидеть в таком боевом настрое. Взвесив все за и против, капитан Хартголд вдруг закрыл дверь, так и не решившись зайти внутрь.
Нельзя сказать, что его напугала эта хрупкая девчонка, обезумевшая от страха, вовсе нет. Скорее его страшила перспектива того, что ему придётся играть роль защитника и доброго парня, а это ему было не по нутру. Он не знал, что сказать ей в этой непростой ситуации, он не привык утешать и нянчиться и тем более он не знал добрых слов. Но какие-то ничтожные зачатки жалости у него всё же сохранились ещё с детства. Это то чувство, когда ты не можешь пройти мимо беззащитного котёнка и берёшь его в руки, пихаешь за пазуху и тащишь домой. Всё потому, что ты знаешь, что он без тебя пропадёт. Странное чувство, которое он давно забыл, странное и никчёмное.
Генри взглянул на свои ладони, они были испачканы порохом и чужой кровью. Он старательно вытер их о свою одежду и, тяжело вздохнув, вновь открыл дверь. Картина не изменилась. Девчонка всё так же опасливо смотрела в его сторону, держа нож на вытянутой руке, только вздрогнула при появлении нежеланного гостя. Генри тихо и безмятежно зашёл в каюту и прикрыл за собой дверь. Он помялся на пороге немного, почесал бороду и, подойдя ближе к Джоанне, нагнулся, уперев ладони в колени:
– Ну что, курносая, одна ты совсем осталась, да?
Фраза, которая, должна была быть утешительной, прозвучала ужасно пугающе, Джоанна вжалась в стенку и нервно дёрнулась:
– Где Карл? – испуганно спросила она.
– Карл? А… должно быть, спрятался опять где-то. Ненадёжный брат у тебя, милая. Ох, и ненадёжный.
Джоанна всхлипнула, и Генри умолк, подумав ещё немного, он начал свою речь снова.
– Я понимаю, тебе сейчас страшно. Отца больше нет. Защитить тебя некому...
Каждое предложение, сказанное из его уст, всё больше и больше угнетало Джоанну и тревожило свежую рану. Она еле сдерживала себя, чтобы не разрыдаться вновь. А Генри Хартголд тем временем всё продолжал говорить свои утешительные, по его мнению, слова.
– Но ты знаешь, Джоанна. Я всё же думаю, мы с тобой подружимся. Только знаешь что? Давай ты мне отдашь нож, и обещаю, в обиду я тебя никому не дам. Как тебе мои условия?
– Нет…
Генри удивился такому ответу, ведь он, как ему казалось, был весьма ласков с ней и тактичен. Он сел перед ней на корточки и нахмурился: