Обходя «мисс Агнес», Джинни посмотрела на меня. По ее взгляду, полному надежды, я догадался, что она была бы не против встретиться со мной опять. Подождав, пока проедут машины, она направилась ко входу в здание. Глядя ей вслед, я впервые отметил, что ноги у нее не такие уж и тонкие. Ступив на тротуар, Джинни обернулась и, улыбаясь, приветливо помахала мне рукой.
Машину свою я припарковал, когда было уже темно, затем прошел на восемнадцатый причал пристани Ф и, проверив у яхты швартовые, подтянул их.
— Не притворяйся, сукин сын, что не слышишь моих шагов, — послышался голос Джилли.
Я уловил в нем ледяной холод. Подняв голову, я увидел ее у перил яхты. Темный силуэт на фоне тускло мерцающих звезд. Свет от двух палубных фонарей падал ей на лицо.
Я тут же поднялся на борт «Лопнувшего флеша». Но едва приблизился к Джилли, как она отпрянула от меня.
— Женщина, чем сейчас я пред тобой провинился? — удивленно спросил я.
— Ты забыл про Таунсендов. Я же предупредила их, что мы придем вдвоем. И тебе это известно. Что, забыл?
— А зачем нам надо к ним идти?
— Таунсенды устраивают коктейль на яхте, а после него мы все вместе ужинаем в прибрежном ресторане. Их яхта стоит у пирса шестьдесят шесть. Дорогой, это мои старые друзья. Мадам Таунсенд — это такая маленькая толстушка с великолепными бриллиантами.
— О-о!
— А ты, похоже, уже успел изрядно подустать?
— Да вроде.
— Ничего. Быстренько переоденься, а то опоздаем на ужин. И пожалуйста, дорогой, надень на себя что-нибудь более строгое, чем вчера.
— Это та самая мадам, которая постоянно жалуется на своих слуг и не слушает, о чем говорят другие?
— Да, это она, Натали. Впрочем, и с Чарли говорить особенно не о чем. Разве что об электронике. Тревис, милый, ну поспеши же. — Сделав шаг вперед, Джилли плотно прижалась ко мне. — Чем раньше придем на чужой ужин, тем раньше освободимся, чтобы устроить свой собственный.
Стоило мне вдохнуть призывный аромат ее дорогих духов и ощутить упругость ее тела, как во мне проснулось желание. Крепко шлепнув ее по тугой попке, я сказал:
— Тогда иди извинись перед ними и быстро возвращайся назад.
— Как грубо ты себя ведешь! Ты что, хочешь остаться один?
— Джилли, дорогая, я совсем не знаю этих людей. О чем я буду с ними говорить, как, впрочем, и они со мной? Общаясь с Таунсендами и им подобными, легко деградировать.
— Тревис, это мои друзья, и я не позволю тебе так о них говорить! Ты же мне обещал.
— И ты мне тоже обещала.
— Да, но я ожидала, что ты учтешь…
— Ничего от меня не ожидай, Джиллиан. Извини, я совсем забыл о сегодняшнем вечере. Извини, что заставил себя ждать. А теперь иди к Таунсендам и приятно проведи время.
— Ты это серьезно?
— А как же. Я что, не могу пожелать тебе приятно провести вечер?
— Негодяй! Я же хотела пойти туда с тобой!
— Извини, Джилли. Я хожу только в приятную компанию.
Постукивая каблучками, Джиллиан сбежала по лестнице, прошла по корме и, сойдя с борта яхты, растворилась в темноте. Спустившись вниз, я включил свет, налил в стакан виски и, порывшись в своих аудиозаписях, достал кассету с Айди. Вставив ее в деку, я нажал на кнопку включения и отрегулировал громкость.
В период нервных стрессов меня не раз успокаивал голос Айди. Эта певица действовала на меня словно высококлассный психиатр. Ее исполнительское мастерство было настолько велико, что казалось чудом. В репертуаре Айди имелось достаточно неудачных песен, спасти которые не могла даже она. Ее талант нещадно эксплуатировали. Она пела песни любого стиля, от кантри до рока, и делала это лучше тех певцов, которые ничего другого не исполняли. Возможно, что со временем коллекции дисков и магнитофонных кассет с ее записями станут предметом особой гордости их обладателей.
Я сел в кресло и, откинувшись, стал слушать чарующий голос Айди. Мексиканские песни о любви, которые были записаны на этой кассете, исполнялись ею в сопровождении вокального ансамбля «Трио Лос-Панчос». Причем на том испанском языке, на котором говорят мексиканцы.
Через несколько минут я был уже почти спокоен. Ну что, Джилли, подумал я, и у тебя со мной вышла осечка. Твоя попытка изменить мои привычки не удалась. Если бы я хотел поменять образ жизни, то жил бы сейчас не на яхте, а в приличном доме, имел детей, собаку, кошку, постоянно улыбающуюся жену, две машины, хорошую пенсию, доходные акции какой-нибудь очень надежной фирмы, отвислый живот и одышку.